Тайны белого движения. Победы и поражения. 1918-1922 годы - Олег Гончаренко

Красные части шли по пятам беженских обозов. Уже на рассвете красные атаковали отставшие обозы. На защиту обозов поднялись раненые, которые могли держать оружие, дети-кадеты, офицеры и городские стражники. Встреченная огнем, большевистская конница временно отстала. Беженские обозы продолжали свое движение, не делая привалов или остановок на ночь. Лошади падали от усталости, люди отставали и бывали настигнуты красными отрядами и убиты на месте. 15 февраля 1920 года пустившиеся в преследование беженцев большевистские части предприняли вторую массированную атаку на обозы, используя артиллерию. Боеспособные мужчины в обозе смогли отразить и второй налет, но силы и боеприпасы были на исходе, к тому же среди беженцев ходили слухи, что на железнодорожную ветку Одесса — Тирасполь большевики подогнали бронепоезда, в ожидании появления обозов, чтобы начать обстрел практически незащищенных людей. Беженцы стихийно потянулись за Днестр, где вышли на румынскую территорию и расположились возле деревушки Раскаяц. Румынские пограничные части настояли, чтобы беженцы покинули их территорию к утру следующего дня, а поскольку беженцы не верили, что с ними румыны могут сделать что-то плохое, к утру на высотах у деревни румыны подтянули пулеметы. Наутро, после 8 утра, они открыли огонь по толпе, хлынувшей назад, в воду, пытаясь спастись на русской территории, где их поджидали приехавшие местные банды в надежде пограбить. Однако бандиты не смогли унести награбленное, потому что подтянувшиеся красные части окружили и их, и беженцев и, разоружив, отправили по этапам в тыл. После массового побоища русских спаслись те немногие, кто уцелел на румынской территории, спрятавшись, а позже, прикинувшись поляками или латышами, за мзду были пропущены румынами вглубь своей территории.

В руководстве ВСЮР тем временем назревал давний конфликт между двумя яркими личностями, каковыми являлись Врангель и Деникин. Их противостояние историки относят к началу 1920 года, хотя оно проявилось еще во времена, когда Деникин лишь пытался обнародовать Московскую директиву. Оказавшись в 1919 году в Царицыне, на «второстепенном фронте», Врангель получил хорошую возможность проанализировать проигранные сражения и операции и подготовить предложения по проведению новых, с учетом накопленного опыта. Его проекты, отправлявшиеся в штаб Главнокомандующего ВСЮР, зачастую не находили отклика в силу различных взглядов на вопросы военной теории, а также отправлялись в долгий ящик из-за их практической невыполнимости, что не могло не вызывать раздражение импульсивного и исполненного эмоциональностью барона. Вступив в должность командующего Добровольческой армией и прибыв сменить несчастного Май-Маевского, Врангель воочию убедился в беспочвенности многих своих прожектов ввиду того, что, в отличие от гладко выглядевших на бумаге корпусов, дивизий и полков, в реальной жизни они оказались горсточками военных энтузиастов, количественно непригодных для воплощения крупномасштабных операций. Деникин справедливо полагал, что в работе со штабом новый начальник Добровольческой армии вносит элемент нервозности и разлада, явившись не только полной противоположностью Романовскому, но и самому Деникину. Главнокомандующий был убежден, что прожектерство Врангеля имеет одну тревожную тенденцию — барон упорствует в своих заблуждениях и не готов критически оценить свое стратегическое творчество. Вступив в хоровод политических событий на Кубани, до предела нервный Врангель стал ярым сторонником той идеи, что изначально неверно выстроенные отношения с кубанским правительством, начатые Деникиным во времена оны, постепенно привели Белое движение на Кубани в упадок, если не в антагонизм с Добровольческой армией. Барон начал вести приватные беседы с генералами Эрдели, Сидориным и даже Шкуро, зондируя почву относительно их настроенности на смену Главнокомандующего, однако большинство из них держались убеждения, что при любом отношении к Деникину смена власти в сложившейся для армии неблагоприятной ситуации ни к чему хорошему вести не может. Деникин, осведомленный от генералов о попытке Врангеля подкопаться под его пост, снес это довольно равнодушно, однако известия о закулисных переговорах не добавили в сознании Главнокомандующего положительных черт к личности Врангеля. Врангель понял, что он поспешил заключить мнение об общем недовольстве командованием и больше переговоры вести не стал, однако против его воли слухи просочились и к командованию союзников. Английский представитель Мак-Киндер прибыл в Россию в полной убежденности, что барон уже совершил свой «переворот», однако Деникин успокоил британца заверениями, что все слышанное им было не более чем усилиями злых языков, желающих вбить клин между белым командованием.

Будучи смелым офицером и командиром, Петр Николаевич Врангель был необыкновенно популярен у армейской молодежи, передававшей из уст в уста истории о его конных атаках на большевиков; его умеренно-монархические взгляды импонировали консервативной части армейского офицерства и гвардии, прохладно относившихся к либеральным воззрениям самого Главнокомандующего, олицетворявшего для них плоть от плоти либерально-демократического стана начала XX века.

Став начальником Новороссийского округа и тяготясь решением задач скорее хозяйственных и технических, нежели боевых, Врангель приписывал свое назначение «цеплянием за власть» самого Деникина, старавшегося держать его подальше от лавровых венков его кавалерийской славы.

10 февраля 1920 года, не получив ожидаемого назначения, барон написал Главнокомандующему прошение об отставке его от должности Главнокомандующего Добровольческой армией, испросил отпуск и отправился в Крым собраться с мыслями и подлечить нервы. Человек, чьи нервы были не так расшатаны и кто не испытывал ложных эмоциональных порывов, Яков Александрович Слащев был откомандирован Деникиным для обороны Крыма и Северной Таврии. 5 января 1920 года корпус Слащева в 4 тысячи штыков подошел к Мелитополю. Изучив оперативную обстановку и проанализировав данные разведки, Слащев отдал приказ корпусу отходить в Крым. С севера на Мелитополь шли 13-й и 14-й советские армии, рассчитывая начать преследование отступавших частей ВСЮР. 23 января 1920 года 46-я стрелковая дивизия большевиков взяла ненадолго Перекоп, однако уже 24 января была выбита частями Слащева. Спустя 4 дня 8-я кавалерийская дивизия красных атаковала перекопские укрепления, но была выбита контратакой и рассеяна. 5 февраля, пройдя по льду замерзшего Сиваша, красные снова завладели Перекопом, но сразу же были выбиты дерзкой контратакой Слащева. 24 февраля 1920 года красные части атаковали перекопские укрепления, просочившись через Чонгарский перешеек, но были разбиты во встречной атаке и в беспорядке бежали прочь. Зимние холода подвинули Слащева на выбор особой тактики боев с красными. Его основные силы были отведены вглубь полуострова, где находились в отапливаемых домах и имели возможность укрываться от холодов и ветра. На узких перешейках Слащевым было выставлено лишь сторожевое охранение, которое легко сметалось красными, изрядно замерзшими и измученными ночевками в открытой степи, а когда большевики слали победные реляции в тыл о взятии Перекопа, из удаленных селений подходили свежие силы Слащева и без труда выбивали измотанного противника назад, в степи.

15 февраля 1920 года в Крым прибыл Врангель. В атмосфере тыловых междоусобиц оппозиционные Деникину и назначенному им командовать генералу Шиллингу политики предложили барону принять командование армией на себя и сместить «скомпрометировавшего» себя Шиллинга, от чего тот благоразумно отказался. Слащев отправил извещение Врангелю, что подчиняться будет лишь приказам Деникина и Шиллинга. Лукомский, находившийся в то время в отставке в Крыму по семейным обстоятельствам, убедил Шиллинга в необходимости перемен в руководстве армии в Крыму. Шиллинг, подавленный морально из-за нападок общественности и прессы после падения Одессы, подчинил Врангелю Севастопольскую крепость, флот и тыловые части, чтобы любыми способами попытаться не допускать противоречия в высшем командовании до стадии борьбы за власть в столь тяжелое для Вооруженных Сил Юга России время. Деникин был категорически против передачи власти Врангелю по соображениям возможного резонанса, который может получить подобная передача власти в одном из отдельно взятых мест. Он предвидел, что этот пример может отрицательно сказаться на дисциплине в армии, и без того пошатнувшейся в свете последних громких поражений, а также подорвет авторитет командующих, которых, как увидят все, можно смещать и назначать лишь в зависимости от их индивидуальной популярности в армии. К Врангелю прибыл адмирал Герасимов, попросивший его на время уехать из Крыма, чтобы остановить пропаганду против главного командования. Оскорбленный Врангель отбыл в Константинополь, написав перед тем письмо лично Деникину, где упрекал его за «яд честолюбия» в борьбе за власть. Деникин был уязвлен написанным. В ответном письме он кратко дал понять возмущенному барону, что тот выбрал как нельзя лучшее время для отправки подобных эмоциональных писем, написанных в полемическом ажиотаже.