Чертовка - Дана Данберг

за сантиметром, любовалась тем, как он облизывает губы, как вздымается его грудь, как напрягаются мышцы на руках и животе.

Не удержавшись, я обвела пальцами его губы, но убрать руку мне не дали, захватив два пальца в плен ртом.

Я облизала свои губы, не смогла удержаться, чтобы его не подразнить. Запрокинула голову, протяжно застонав в тот момент, когда он наконец заполнил меня, казалось, всю без остатка. И чуть не взвизгнула, от слишком острых ощущений, когда он толкнулся еще глубже.

Наконец, он закончил так сексуально облизывать мои пальцы, но не отпустил их, а вместе со своими, обвел ореолы сосков, заставил потянуть, выкручивая, сначала один, потом другой. Руководил моей рукой, опустив ее вниз, к клитору, заставляя ласкать себя в едином ритме с толчками.

Его движения стали резче, агрессивнее, положив руки на бедра, он не давал мне передышки, заставлял кричать и извиваться на нем, мычать что-то нечленораздельное. Не переставая следил за тем, чтобы я продолжала ласкать себя внизу одной рукой, а грудь другой.

– Хочу видеть, как ты себя ласкаешь, – выдохнул он, и я не смогла ему отказать, потому что он не отрывал от меня восхищенного взгляда. Когда на тебя так смотрят, все мысли вылетают из головы, остается только концентрированное желание и этот, удерживающий тебя на грани взгляд.

Это продолжалось, кажется, вечность. Он не отрывал от меня своего огненного взора, от которого я горела изнутри, задыхалась, сходила с ума, медленно плавилась, растекаясь сладкой безвольной лужицей у его ног.

“Все, я пропала!” – стрельнула в голове паническая мысль, которая, как это ни странно, стала последней каплей.

Белая вспышка перед глазами, содрогающееся в сладких конвульсиях безвольное тело, над которым я, такое ощущение, парю, собственный крик, от которого закладывает уши. Ему вторит низкий, как далекие раскаты грома, рык.

Кажется, Канис аккуратно положил мое набитое пухом тело рядом с собой. Кажется, он обнял меня, притянул к себе и нежно поцеловал.

Кажется, я сошла с ума.

Глава 22. Судьбы ведьм

Всю следующую неделю я активно выздоравливала, читала присланные Иштар и Барбело книги и думала. Думала я о всяком-разном, но мысли мои неизменно возвращались к Канису. Все эти семь дней он был заботлив, предупредителен и нежен. Он меня почти не покидал, потому что каждый раз, когда он пытался куда-то пойти, я начинала паниковать. Он не хотел меня волновать и это было приятно. И непонятно.

В результате демон взял работу на дом, так сказать, а все ночи, если это слово применимо к Преисподней, мы занимались любовью.

Я что правда это сказала? А ведь просто трахом то, что было между нами в последнее время, точно не назовешь. Как бы моя циничная душонка этого не хотела. Не говоря про то, что с моей стороны… Да, не имею я права на чувства, да, это крайне опасно для нас обоих, но я не собираюсь ему признаваться, что уже некоторое время чувствую к нему нечто больше чем симпатию и глухое раздражение от его бесячего поведения.

Да, я дура, но что теперь с этим можно сделать?

Опять же, главное, ему не проболтаться. В самом лучшем случае поднимет на смех, в самом худшем, будет использовать мои чувства. Но на самом деле, тут главное не эмоции, а голову не терять. Все же любовь-любовью, но я не половая тряпочка, чтобы позволять себя использовать.

На этой оптимистической ноте, я закончила обсуждать сама с собой свои чувства к Канису и в очередной раз перечитала последний абзац в манускрипте. Кажется, я его раз четвертый перечитываю, мысленно снова и снова возвращаясь к несносному демону и нашим с ним отношениям.

Он, конечно, много раз говорил мне, что я ему нравлюсь, но как-то это все было мимолетно и прямолинейно. А в последнее время он и вовсе это дело забросил.

– Над чем ты там так напряженно размышляешь? – спросил Канис. Я подняла голову и наткнулась на его изучающий взгляд.

– Да так… – смутилась, словно меня поймали на горячем.

– Теперь мне стало еще интереснее, – ухмыльнулся он. – Нашла что-нибудь.

– М-да… – протянула я, потом собрала в кучу разбегающиеся под его взглядом мысли. – Да, похоже на то.

Я еще раз пробежала глазами злосчастный абзац.

– Кажется, я могу предположить, что за учитель у нашего ведьмака. Это предположение, но все же…

– И что там? – заинтересованно спросил Канис, подходя ко мне.

– Среди первых колонистов Северной Америки преобладали ревностно верующие люди, ты знаешь.

– О да! – ухмыльнулся демон. – Ты себе не представляешь, что творили эти истинно верующие. На их фоне даже падшие ангелы – просто душки.

– Так вот, – не приняла я шутливый тон, – как ты знаешь, как раз в те времена очень любили искать, а главное, находить, всяких разнообразные ведьм, колдунов, одержимых и прочих несчастных.

– Ну, было дело. Помнится, тебя тоже на костре сожгли.

– Да я не в обиде. Была бы, если бы была жива – гореть заживо очень неприятно, я полагаю. А мертвой-то мне что сделается? Так вот, был один город… Ладно не город, колония, поселение первых колонистов, конец шестнадцатого века. И там исчезли все люди при весьма загадочных обстоятельствах.

– Ты не про Роанок случайно?

– Про него, да. Там много всяких версий, в прошлом столетии вроде бы доказали, что люди просто переселились на другой остров. Но судя по этим данным, все было не так просто.

– И что там? И при чем тут ведьмы?

– А при том, что поселении был ведьмак – это точные данные. Местное племя решило принести жителей колонии в жертву Кроатону и там что-то произошло, точнее, что-то пошло не так. Доподлинно неизвестно, что именно. То ли напали они как раз в момент попытки сжечь этого ведьмака на костре, то ли был бой, но участвовали в этом увеселительном мероприятии шаман племени и ведьмак.

– Знаю я Кроатона, даже могу уточнить, что там произошло.

– Уточни – это хорошая идея, потому что данные здесь неполные. Так вот, ведьмак проиграл и его… То ли не до конца развоплотили, то ли превратили во что-то типа псевдосущности.

– Как его могли развоплотить, если он был человеком?

– Не знаю, тут так написано, возможно, что это издержки перевода с латыни, а оригинала нет. А может это был не человек, а черт? Так вот, это сейчас не важно. Важно то, что он превратился во что-то полуматериальное, не пребывающее ни в одном из миров.

– Хорошо, но почему ты думаешь, что