Древний. Вторжение - Сергей Тармашев

Вот и сейчас почти никто не обратил внимания на двух Людей, вышедших из приземлившегося неподалеку научного судна. Лишь с самой вершины конструкции сорвалась одна из тряпок и, беспорядочно кувыркаясь, полетела вниз. Метрах в пяти от земли она неожиданно распрямилась в идеально ровную серую пластину и незаметным человеческому глазу движением набрала ускорение. Мутная молния метнулась к Людям, и Лена невольно остановилась и сжалась в комок, опасаясь столкновения.

— Никак не могу привыкнуть, — призналась она, глядя на грязную тряпку, плюхнувшуюся в раскрытую ладонью вверх перчатку скафандра старого Серебрякова. — Мне все время кажется, что Лемы недовольны моим присутствием.

Колонии летучих мышей еще при жизни Великого Серебрякова создали все условия для комфортного существования. Выдающийся ученый выстроил им целый миниатюрный лес из специально разработанных конструкций, имеющих сезонный подогрев и выдерживающих едва ли не безграничные ветровые и коррозийные нагрузки. Помимо этого был полностью модернизирован тараканий питомник, служивший для мышей важной частью биоценоза. В естественных условиях тараканы имели достаточно пищи для существования и успешного размножения, а вот в реалиях заповедника их приходилось периодически подкармливать, дабы избежать потери численности популяции. Однако понять, оценили ли Лемы подобную заботу, оказалось слишком сложно. Чем дольше развивался контакт между Людьми и разумными мышами, тем меньше последние испытывали интереса к Человеку. И если на ученых из Роса отдельные особи еще как-то реагировали, то к редким посетителям-экскурсантам колония выказывала полное равнодушие.

— Вы слишком сильно им не доверяете, Лена, — старый Серебряков грустно вздохнул. — Как и большинство остальных Людей. Лемы по своей природе охотники, исследователи и даже, если хотите, воины. Насилие в необходимой мере для них в порядке вещей, как для любого развивающегося вида. Современное человеческое общество с высокой степенью неприязни относится как к насилию, так и ко всему, что с ним связано. В определенной мере эта неприязнь распространяется и на Лемов, пусть даже и подсознательно. Но мыши — сильнейшие эмпаты, они прекрасно чувствуют эти эмоции и платят нам тем же.

Седой ученый дождался, когда тряпка в его ладони превратится в маленький мохнатый шарик с большим ухом-тарелкой, и степенно поприветствовал летучую мышь:

— Здравствуй, Иван Иваныч!

Автоматика его скафандра воспроизвела короткий писк, имитируя приветственный сигнал Лемов. Летучая мышь в руке ксенобиолога пискнула в ответ, отрастила ложноножку с подобием ладони и показала ее Серебрякову, подражая человеческому жесту приветствия. Старик немедленно поднял свою ладонь. Лем удовлетворенно пискнул и мгновенно взвился в воздух, и вновь Лена не успела поймать глазами момент трансформации.

— Петр Петрович! — изумленно воскликнула девушка. — Он с вами поздоровался!

— Разумеется, — кивнул старик. — Иван Иваныч — очень серьезный и воспитанный Лем. Он помнит обоих моих знаменитых предков.

— Он был лично знаком с Великим Серебряковым? — уточнила Лена. — И поэтому подружился с вами? Неужели Лемы чувствуют родство Людей?

— Это спорный вопрос, — покачал головой ученый. — Ответа на него мы не нашли. Возможно, они как-то чувствуют родство, но, может статься, просто считывают эмоции и из них узнают о наших предках. В молодости я часто думал о Великом Серебрякове, находясь здесь. Что он сделал и что мог бы сделать, что знал о Лемах и что из этого дошло до нас в его записях, и так далее. Кроме того, как известно, Лемы не умирают от старости — биологический износ их организмам не знаком. В этом плане они чем-то сродни морским медузам. Кроме того, у разумных мышей отличная память. Вся колония помнит Великого Серебрякова и всех Древних, часто бывавших здесь. Это могло послужить для Ивана Иваныча подсказкой. Впрочем, подружились мы совершенно случайно: в комплексе вышла из строя одна из систем автоматической подкормки тараканьего питомника, и я прилетел произвести ремонт. Мало того, что использование дистанционных модулей в колонии запрещено, так это еще было мое первое появление здесь. Я ужасно волновался и в итоге взял с собой не того киберремонтника, что положено. Едва он приблизился к питомнику, тараканы почуяли съедобный пластик и высыпали наружу огромной волной. В общем, ремонтника съели секунд за пять. Я был в шоке. Мало того, что перепутал роботов и поломку не починил, так еще и кибера угробил. Тоже мне, Серебряков! Я представил, как меня засмеют коллеги, и совсем расстроился. В этот момент появился Иван Иваныч. Он поднял Лемов, и они не просто сожрали выползших тараканов, но и подавляли ультразвуком активность тех, что были еще внутри, до тех пор, пока я вручную не заменил блок сверхпроводникового делителя импульсов. Так мы и познакомились.

— Интересная история! — оценила Лена. — Странно, но все зафиксированные в архивах случаи дружеского контакта мыши и человека обязательно носят характер какой-нибудь случайности. Даже история Командующего Тринадцатого! Петр Петрович, — она хитро посмотрела на спутника, — признайтесь, вы чувствуете их эмоции?

— Нет, — улыбнулся седой ксенобиолог, — это невозможно. Человеческий мозг не имеет такого средства коммуникации, которое позволило бы ему принимать эмпатические образы Лемов. Тринадцатый обрел эту возможность благодаря симбиозу с Чебурашкой. Но, если честно, я склонен верить науке и исследованиям. А они показывают, что на эту тему практически нет никаких серьезных данных. Якобы Великий Серебряков лично изучал произошедшие с Тринадцатым изменения, а потом вдруг взял, да и засекретил всё. Причем так, что никто до сих пор найти не может. Я не являюсь приверженцем этих глупостей про маниакальность Командующего и прочую чушь о психических расстройствах, но в данном случае поддерживаю современную теорию о Лемах.

— То есть, вы уверены, что это сказки? Про Тринадцатого и Чебурашку? — расстроилась Лена. — Великий Серебряков все выдумал для поддержания романтического образа Древних и армии?

— В те годы шла жестокая война, — мягко ответил старик. — Решалась судьба Человечества как биологического вида. Но взрослые люди не могли заставить себя совершить насилие — страх перед ним тогда был еще сильнее, нежели осмысленное неприятие — сейчас. И в армию шли дети четырнадцати-пятнадцати лет. Но даже в военной форме, под огнем противника, дети остаются детьми. Они нуждались в подобного рода легендах, это поднимало их боевой дух и придавало уверенности в себе и в своих командирах. Эти истории были необходимы. В действительности же Тринадцатый и Чебурашка, наиболее вероятно, являлись приблизительно такими же друзьями, как мы с Иван Иванычем или наш старший научный сотрудник Владимир Раддо и Сан Саныч… А вы явно заинтересовали Лемов, Леночка!

Старый Серебряков кивнул в сторону Ивана Иваныча, делавшего вокруг девушки чуть ли не десятый круг. Несколько Лемов, сорвавшись с растяжек, парили над головами людей, явно рассматривая гостей. Время от времени к ним присоединялись одна-две особи, после чего кто-то из них возвращался на место и терял к Людям интерес. Остальные продолжали наблюдать.

— Может быть, это потому, что я подумала про Чебурашку с Тринадцатым? — предположила Лена.