Голос одиночества - Ян-Филипп Зендкер

– Что за исследования?

– Ну… теоретические исследования основ…

У Цзе повернулась к дочери, но та понятия не имела, к чему клонит Пол.

– Теоретические исследования основ, мама, – повторила Кристина с некоторым раздражением и снова углубилась в изучение меню.

– И вам за это платят? – возвысила голос мать.

Пол кивнул:

– Не волнуйтесь, пожалуйста. Я вполне в состоянии прокормить семью.

У Цзе продолжала мрачно смотреть на Пола:

– Но вы такой старый… и хотите быть отцом?

– Нельзя рассчитывать на то, что стебель сахарного тростника с обоих концов окажется одинаково сладким, – невозмутимо ответил Пол.

Кристина стала искать способ вразумить его и попыталась нащупать под столом его колено. К несчастью, оно оказалось слишком далеко. Однако на мать последняя поговорка произвела неожиданно благоприятное действие. У Цзе ласково улыбнулась:

– Ваш китайский безупречен. И вы так хорошо знаете наши афоризмы. Нашу кухню тоже?

– Он прекрасный повар, мама, – подала голос Кристина, радуясь возможности сменить тему.

– Да, готовлю немного, – скромно признался Пол. Он понял намек и тоже схватился за меню. – Предлагаете мне что‑нибудь выбрать?

Мать кивнула. Пол посоветовался с официанткой, потом внимательно изучил предложения сегодняшнего дня и заказал тушеную рыбу с жареными овощами, высушенных на солнце крабов из Тай‑О, пирожки с устрицами, тофу и куриные ножки.

У Цзе согласно закивала.

– Когда предполагаете жениться на моей дочери? – спросила она.

– Но, мама! – не выдержала Кристина. – Немедленно прекрати этот допрос! Я сама еще ничего не знаю.

Мать лишь неопределенно махнула рукой. Кристина не знала, стоит ли затевать спор на эту тему, мать все равно бы ее не поняла. Они пришли сюда не затем, чтобы наслаждаться едой или обществом друг друга. Пол держал экзамен на зятя, а Кристина была чем‑то вроде ассистентки. Разумеется, все уже решено. Кристина оставит ребенка, что бы там ни решила мама. Но согласие У Цзе упростит им жизнь, а это не так мало. Пока мать жива, Кристина остается дочерью, со всеми вытекающими из этого положения ограничениями и обязанностями.

– Сразу после того, как я переговорю с астрологом и он назовет наиболее благоприятную дату, – отвечал Пол.

Кристина остановила на нем полный благодарности взгляд. Пол хитро сощурил глаза.

– Вы верите в китайскую астрологию? – удивилась У Цзе.

– Иногда, – улыбнулся Пол. – Просто я решил, что это не повредит.

Мать рассмеялась. Это был прагматизм как раз в ее духе. «У нас, китайцев, – говорила она, – в ходу сразу четыре религии: конфуцианство, даосизм, буддизм и прагматизм. Последняя – самая распространенная».

– Чем занимаются ваши родители? – спросила У Цзе.

– К сожалению, они умерли.

– И как часто вы навещаете их могилы?

– Их могилы очень далеко, в Нью‑Йорке, – вздохнул Пол. – Разумеется, здесь у меня есть небольшой домашний алтарь, на который я каждый день кладу свежий банан и яблоко – их любимые фрукты. А по утрам зажигаю курительные свечи.

– Это хорошо, – довольно закивала У Цзе. – Надеюсь, вы жили с ними в согласии?

– Я любил их.

– У вас есть братья и сестры?

– Нет, никого.

– А племянники? Кузены? – (Пол покачал головой.) – Дяди? Тети? – Она уставилась на него в недоумении.

– Нет, к моему большому сожалению.

Кристина отчаянно заморгала. Одиночка без семьи – что может быть хуже с точки зрения ее матери? За что судьба так наказала Пола Лейбовица? Ничто не могло вселить в душу У Цзе более страшные подозрения. Другой вариант – жалость, – пожалуй, даже худший. Кристина вглядывалась в лицо матери, но оно оставалось непроницаемым.

– Вы играете в маджонг? – вдруг спросила У Цзе.

– Охотно. Хотя и не очень хорошо.

В этот момент официантка принесла рыбу. У Цзе наполнила тарелку Пола и только потом свою и тут же проглотила первый кусочек, демонстрируя наслаждение громким чавканьем, а кости выплюнула на тарелку. Два официанта поставили на стол блюда с куриными ножками, тофу и овощами. Глаза матери разгорелись.

Кристина поняла, что главное уже сказано. Мать ловкими движениями набрала в тарелку еды и довольно захрустела куриной косточкой. Какими бы глупыми ни были ее вопросы, Кристина любила мать и питала к ней искреннее уважение. И совсем не была уверена, что Пол когда‑нибудь сможет понять ее чувства. Кристина помнила, чем обязана этой малосимпатичной чавкающей старухе – жизнью. И даже не один раз. Во‑первых, когда та родила ее. Во‑вторых, когда протащила через границу. Это за ее плечи цеплялась Кристина, когда тонула в море. А потом эта старуха надрывалась на фабрике, в кровь стирая пальцы, чтобы Кристина могла учиться в хорошей школе. И даже учебу в Ванкувере Кристина оплачивала из ее скромных сбережений.

Поэтому Кристина считала невозможным переезд на Ламму без мамы. Долг дочери не позволял оставить У Цзе одну в Ханхау, пусть даже ради ребенка и мужа. От Пола Кристина ждала только понимания.

А мать? Один из немногих любимых ею китайских афоризмов гласил: «Одни ловят рыбу, другие только мутят воду». И к какому именно из двух типов относится тот или иной человек, видно только по его делам. Чтобы это понять, требуется время.

По поведению матери в ресторане Кристина поняла, что та решила предоставить Полу Лейбовицу шанс.

Вы жизнь заберете.

Вы жизнь подарите.

Вы жизнь потеряете.

Так звучало предсказание астролога. Три незамысловатые фразы, которым Пол упорно не желал верить. Что могут знать о нас звезды? Первое пророчество уже сбылось. Полу хотелось крикнуть: «Ну и что?!» – но слова мастера Вона крепко засели у него в голове. О чем бы ни думал Пол, мысли неизбежно ускользали в направлении пророчества. Он подарил человеку жизнь. Следует ли из этого, что у кого‑то он жизнь отнимет? Но у кого и каким образом? Несчастный случай исключался. Насколько это неизбежно? И что означает в таком случае третья фраза? Вы жизнь потеряете. Свою? Конечно, чью еще жизнь можно потерять. Ребенка? Кристины? Объясниться астролог не пожелал.

Пол не мог усидеть на месте. Он подошел к борту парома и стал любоваться игрой солнечного света на серой воде. За дверями машинного отделения тяжело ухал дизельный мотор. Трое подростков в школьной форме пялились каждый в свои «геймбой». У противоположного борта Пол увидел продавца из мясной лавки на Ламме, у ног которого стояла тачка с мороженой свининой. Тот приветливо кивнул Полу.