Как две капли воды - Сандра Браун

Он встал с кресла и вскоре вернулся с салфеткой.

– Спасибо.

Пока она вытирала лицо Мэнди, он сидел рядом. По­том взял плюшевого медвежонка и положил его в руки Мэнди. Этот заботливый жест растрогал Эйвери. Девочка прижала медвежонка к груди.

– Ну что, может, ляжешь? – ласково спросила Эйве­ри.

– Нет. – Она обвела глазами комнату.

– Мама не уйдет. Я лягу с тобой.

Она осторожно положила Мэнди в кровать и прилегла рядом, лицом к ней. Тейт укрыл обеих одеялом, поправил подушку и наклонился, чтобы поцеловать Мэнди.

На нем были только шорты. Тело его в свете ночника выглядело удивительно сильным и красивым. Когда он приподнялся, его взгляд встретился со взглядом Эйвери. Повинуясь какому-то импульсу, она дотронулась до его груди и легко поцеловала его.

– Спокойной ночи, Тейт.

Он медленно выпрямился. Ее рука скользнула по его груди, по упругим мускулам, по густым волосам, вниз, к его гладкому животу. Кончики ее пальцев дотронулись до эластичного края шорт. Потом рука соскользнула.

– Я сейчас вернусь, – пробормотал он.

Его не было несколько минут, но когда он пришел, Мэнди уже спала. Он надел халат, но не завязал его. Опускаясь в кресло-качалку, он заметил, что Эйвери все еще лежит с открытыми глазами.

– Эта кровать для двоих маловата. Тебе удобно?

– Отлично.

– Думаю, Мэнди не заметит, если ты сейчас уйдешь к себе.

– Я так не могу. Я ей обещала, что останусь с ней. – Она погладила горячую щечку Мэнди. – Что будем де­лать, Тейт?

Он сидел, наклонившись вперед и упершись локтями в колени. Прядь волос упала ему на лоб. В такой позе его подбородок, казалось, еще больше выдавался вперед. Он вздохнул, было видно, как напряглась его грудь под хала­том.

– Не знаю.

– Думаешь, психолог ей помогает?

– А ты как думаешь?

– Мне не следовало бы осуждать выбор, сделанный тобой и твоими родителями, когда я была больна.

Она знала, что ей не следует в это влезать. Проблема была чисто семейная, и Эйвери Дэниелз не имела права совать в нее свой нос. Но она не могла спокойно наблю­дать, как мучается ребенок.

– Если у тебя есть собственное мнение, прошу, выска­зывайся.

– Я слышала про одного врача в Хьюстоне, – начала она. Он удивленно вскинул брови. – Он… я видела его в каком-то шоу, мне понравилось, как он себя вел и что говорил. Он не важничал. Говорил четко и по делу. Раз нынешний доктор не очень помогает, может, стоит отвез­ти Мэнди к нему.

– Терять нам нечего. Договорись о визите.

– Завтра позвоню. – Голова ее совсем клонилась к подушке, но она не спускала с него взгляда. – Тебе не обязательно сидеть здесь всю ночь, – мягко сказала она.

Их взгляды встретились.

– Ничего, посижу.

Она заснула под его взглядом.

Эйвери проснулась первой. Было еще очень рано, в комнате царил полумрак, хотя ночник по-прежнему горел. Она задумчиво улыбнулась, ощутив, что рука Мэнди ле­жит у нее на щеке. Тело у Эйвери затекло от того, что она так долго пролежала в одном положении, иначе она по­спала бы еще. Надо было размяться. Она осторожно сняла руку Мэнди со своего лица и положила на подушку. Очень осторожно, чтобы не разбудить ребенка, она вста­ла с кровати.

В качалке спал Тейт. Его голова склонилась набок и почти касалась плеча. Поза была с виду неудобная, но грудь его вздымалась ровно, и в тишине ей было слышно его спокойное дыхание.

Халат его распахнулся, открыв торс и бедра. Правая нога была согнута в колене, левая вытянута вперед. У него были красивые ступни и икры. Руки у него были жилистые и немного волосатые. Одна свисала с подло­котника, другая покоилась на груди.

Сон согнал озабоченное выражение с его лица. Рас­слабленный, рот его выглядел чувственным, способным доставить женщине огромное наслаждение. Эйвери пред­ставила себе, каким он должен быть в любви – настойчи­вым, страстным, добрым – таким, каким он был во всем. Грудь Эйвери стеснило от сдерживаемых чувств. Ей вдруг захотелось плакать.

Она любила его.

Конечно, ей хотелось сделать что-то, что перечеркнуло бы ее профессиональный промах, но вдруг она поняла, что приняла роль жены, потому что полюбила его, полю­била еще тогда, когда не могла произнести его имени.

Она играла его жену, потому что хотела ей быть. Она хотела его защитить, залечить раны, нанесенные ему злой эгоистичной женщиной. И спать с ним хотела тоже.

Если бы он решил предъявить свои супружеские права, она бы с радостью ему повиновалась. Это был бы самый большой ее обман, уж его-то он не простил бы, когда выяснилось бы, кто она на самом деле. Он бы презирал ее больше, чем Кэрол, считая, что она его использовала, и никогда бы не поверил, что ее любовь искренна. А она была искренна.

Он зашевелился. Приподнял голову, зажмурился. Веки его задрожали, потом он резко раскрыл глаза, взглянул на нее. Она стояла совсем рядом.

– Который час? – спросил он хриплым со сна голо­сом.

– Не знаю. Еще рано. Шея затекла? – Она провела рукой по его спутанным волосам, потом обняла его за шею.

– Немного.

Она стала массировать ему шейные позвонки.

– Хмм.

Через несколько мгновений он запахнул халат, подтя­нул под себя ноги и уселся поудобнее. Она подумала, уж не спровоцировал ли ее массаж утреннюю эрекцию, кото­рую он не хотел ей демонстрировать.

– Мэнди все еще спит, – неизвестно зачем заметил он.

– Хочешь позавтракать?

– Достаточно кофе.

– Я приготовлю завтрак.

Только начало светать. Мона еще не встала, и на кухне было темно. Тейт стал накладывать кофе в фильтр кофе варки. Эйвери подошла к холодильнику.

– Не напрягайся, – сказал он.

– Ты что, не голоден?

– Я могу подождать, пока Мона встанет.

– Мне хочется тебе что-нибудь приготовить.

Повернувшись спиной, он безразличным голосом про­изнес:

– Хорошо. Пары яиц будет достаточно.

Теперь она уже неплохо ориентировалась в кухне и могла накрыть на стол. Все шло нормально до тех пор, пока она не стала взбивать в миске яйца.

– Что ты делаешь?

– Омлет. Дл… для себя, – выдавила она, поймав его удивленный взгляд. Она представления не имела, как ему готовят яйца.

– Ладно. Делай омлет, а я займусь тостами.

Она стала намазывать маслом выскакивающие из тос­тера куски хлеба, украдкой наблюдая, как он жарит себе яичницу. Он переложил ее на тарелку и вместе с ее омле­том отнес на стол.