Дальняя бомбардировочная... Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945 - Александр Голованов

Летчик И. К. Бровко, о котором я уже говорил, совершив много боевых вылетов, стал командиром полка — «Батей», а потом командиром дивизии и получил звание генерала. Его авторитет среди личного состава являлся примером для многих командиров. Летчик В. И. Масленников из рядового полярного пилота вырос до командира полка и за личные боевые вылеты получил звание Героя Советского Союза. Летчик Э. К. Пусэп, тоже полярный пилот, получил звание Героя Советского Союза и вскоре стал командиром полка. Летчик С. К. Бирюков за личные боевые вылеты получил звание Героя Советского Союза, командовал во время войны полком, потом стал генерал-лейтенантом, был заместителем командующего Дальней авиацией.

Летчик В. В. Решетников совершил во время войны более 300 боевых вылетов, удостоен звания Героя Советского Союза, прошел путь от лейтенанта до генерал-полковника авиации, командующего Дальней авиацией. Штурман С. И. Куликов вырос от штурмана экипажа до штурмана корпуса и стал Героем Советского Союза. Его коллега Г. И. Несмашный прошел путь от штурмана корабля до заместителя штурмана дивизии, удостоен звания Героя Советского Союза.

Я назвал лишь несколько фамилий. Этот список можно продолжить, и он занял бы немало места. Почти весь командный состав АДД, по своим личным качествам заслуживает столь же лестных отзывов и характеристик. Если задаться вопросом, какова главная причина, по которой старший и высший командный состав АДД пользовался непререкаемым авторитетом у подчиненных, ответ может быть один: все командиры вышли из летного состава и сами многократно летали на боевые задания. Опыт работы, полученный мною в довоенные годы, подтвердил еще раз мысль о том, что только люди, сами хорошо знающие дело, могут быть хорошими организаторами и руководителями. Были, конечно, у нас во время войны и ошибки в назначении и выдвижении людей, но, как правило, мы старались исправить их и не боялись признаться в своих промахах. Более того, признание своих промахов и исправление их лишь укрепляло уважение подчиненных к своему руководителю или командиру. Непосредственное общение руководства АДД с личным составом на аэродромах и в расположении частей, решение на месте всех вопросов, волнующих и беспокоящих как отдельных товарищей, так и подразделение или часть в целом, как бы завершали ту гармонию товарищеских взаимоотношений, которая сложилась в частях АДД с самого начала.

В марте в основном было сформировано управление АДД, но пока что не был назначен член Военного совета. Этот вопрос меня несколько беспокоил. Войну я начал с комиссаром полка, старшим батальонным комиссаром Александром Дормидонтовичем Петленко, с которым мы работали, как говорят, душа в душу. И до этого в гражданской авиации мне довелось работать со многими политработниками, и всегда и везде работа ладилась. Но вот во время командования дивизией что-то работа с комиссаром у меня не совсем получалась. И поскольку я с таким положением столкнулся впервые, естественно, меня беспокоил вопрос, кого же назначат ко мне членом Военного совета и как-то сложатся у нас отношения. Не секрет, что иногда сложившиеся у некоторых товарищей отношения не помогают делу.

Тревога моя оказалась совершенно напрасной: членом Военного совета АДД был назначен бригадный комиссар Григорий Георгиевич Гурьянов, кандидатура которого была обсуждена в Ставке. Сразу же во время нашего знакомства и после короткого разговора он произвел на меня положительное впечатление. Мое предположение о том, что работать мы с ним будем при полном взаимопонимании и согласии, оказалось верным.

Должен сказать, что, помимо полного совпадения взглядов и мнений по вопросам, которые мы совместно решали, успеху нашей работы помогали и превосходные личные качества Г. Г. Гурьянова. Всю войну проработал я с этим замечательным скромным человеком, который, бывая в частях, от своего и моего имени решал все вопросы и притом был уверен в том, что его действия будут одобрены.

С первого дня, как говорится, засучив рукава, «Гурьяныч» взялся за организацию политико-воспитательной работы. Дело у него спорилось, опыт работы с людьми был большой, и мне оставалось только радоваться, что важнейший участок находится в умелых и твердых руках.

Сложна и трудна работа комиссара или члена Военного совета. Комиссар, так же как и командир, имеет большие права, предоставленные ему уставом, и если подчас тот или иной начальник или командир пользуется этими правами, не особенно задумываясь, то комиссар всякий раз должен решать, как и чем лучше влиять — предоставленным ли ему правом или словом старшего, которое должно повлиять сильнее наказания.

Тем-то и сложна его работа, что каждый раз нужно найти в конкретно создавшейся обстановке правильное решение и уметь правильно сочетать политическое влияние и воздействие с командирской властью, какой облечен каждый политработник в нашей армии. Только политработник, обладающий этими способностями, пользуется уважением и всеобщим признанием. Не обладающий такими способностями человек не пользуется ни тем, ни другим.

Прямо надо сказать — трудная должность.

К числу военкомов, обладающих этими качествами, я относил тогда полкового комиссара С. Я. Федорова, старших батальонных комиссаров Н. П. Дакаленко и А. Д. Петленко, хотя и характерами и стилем работы они не походили друг на друга. Что касается Г. Г. Гурьянова, то он один из первых политических работников в Красной Армии получил высокое звание генерал-полковника авиации, которое безусловно заслужил.

Надо сказать, что партийно-политическая работа в частях и соединениях Авиации дальнего действия в течение всей войны была на высоком уровне, что в немалой степени обеспечивало четкое, своевременное, с хорошим результатом, выполнение всех боевых задач. Лично я это объясняю правильной расстановкой кадров политических работников, выдвижением на эти должности, как уже говорилось выше, проверенных боевых товарищей, что на войне, в боевой обстановке, имеет первостепенное значение. Единство, монолитность действий командного и политического состава являлась также одним из основных элементов действенности политико-воспитательной работы в войсках.

И эта работа успешно выполнялась партийными и комсомольскими организациями подразделений, частей и соединений. Подавляющая масса личного состава АДД состояла из молодежи: коммунистов и комсомольцев. Должен сказать, что у них были достойные вожаки. Они, как правило, пользовались признательностью и уважением летчиков, жили с ними одной жизнью со всеми ее тяготами, риском, будничными заботами.

При всем различии их характеров, возраста, опыта у них было и одно общее: почти все они являлись участниками боевых вылетов, — хотя многие из них, придя в тот или иной полк или эскадрилью, поначалу не имели специальности, которая могла бы предоставить возможность летать с тем или иным экипажем. Но этот пробел они сумели быстро восполнить. Скажем, секретарь партийного бюро части старший лейтенант Рахленко великолепно владел пулеметом ШКАС и летал на боевые задания в качестве стрелка. Что и говорить, участие секретаря партийного бюро в боевых вылетах, что, кстати сказать, не входило в его служебные обязанности, прямо сказывалось на плодотворности партийной работы в части и, конечно, повышало его авторитет.