Буду ведьмой - Лия Романовская

просто разевала рот, не издавая при этом ни звука.

Все потрясенно открыли рты, пока бабушка словно трофеи, несла нечиборку с некромантом мимо рядов.

— Выпустите их, — устало махнул рукой судья, кивая на клетку с Нечистью.

Хм… нет, то что моя бабушка пользуется авторитетом в столице я, конечно, слышала, но не думала, что все настолько круто.

— И это, Яся, ты бы поаккуратнее с народом. Они скоро здание суда по кирпичикам разнесут — требуют тебя в парламент избрать.

Ой-ёй…

— В общем пакуйте этих двоих, — бабушка передала негодяев подоспевшим стражникам, — а мне бежать пора. Я вообще-то еще в медовом месяце.

Тут только я заметила сухонького сморщенного старичка, еле-еле плетущегося за ней следом. На вид дедушке было никак не меньше ста лет. Кхм… нет, ну мое-то какое дело? Гласное, чтобы бабушка была счастлива. Да.

— Я сейчас, — шепнула я подбежавшему ко мне Йорику, и ломанулась за Гилей.

— Бабушка, подожди…

— Ну чего там еще? — проворчала она, оборачиваясь ко мне, за что и поплатилась моими крепкими объятьями.

— Я люблю тебя…

Глава 10

Уходили огородами. Знаю, что вместо меня перед горожанами Аяза выступила Гильотина, обещая моё скорейшее возвращение. Да-да, я также знаю, что обманывать нехорошо. Но мне точно на фиг не нужен никакой Парламент. Да я в этом мире с его политикой, как коза в сортах капусты разбираюсь, ага. Просто ем, что дают. Каюсь, то был раж, необдуманный поступок. Но я надеялась, что если не справлюсь своими силами, за мной пойдет народ.

И вообще, я их добру научила. Немного. Разве это так плохо?

В общем шла я, самоубиваясь и коря себя на все лады, домой. Котик спал в рюкзаке, только морда торчала на улицу. Вэлимир о чем-то разговаривал с Мином. Йорик шёл сом ной рядом, что-то тихо бормоча.

— Куда вы теперь? — я решила, что лучше пообщаться с другом, чем продолжать самобичеваться.

— Домой сначала. Теперь, когда король вынес приказ о нашей реабилитации, думаю, что могу спокойно вернуться в родную деревню. А может погощу, да к ребятам вернусь, доживать, сколько мне осталось…

Помолчали немного, каждый думая о своем.

— А ты?

— Я-то? Да, пожалуй, осталось у меня одно незавершенное дельце.

Я набрала в лёгкие побольше воздуха и что было сил заркичала:

— Вэ-е-е-ел!

Граф отчего-то выпучил глаза и поспешил на мой зов. Да, я такая… командирша.

— Что-то случилось? Что-то с котом? С Йориком? У тебя проблемы? Магистр был так взволнован, что мне тут же стало стыдно.

— Да нет. Я просто хотела поговорить.

— А чего так орала?!

— Я не орала, у меня просто голос такой.

— Нет, ты орала!

— Нет, не орала.

— Орала.

— Не орала.

— А я говорю, что ты орала!!!

— Да не орала я!

— Да задолбали вы оба орать!

О! Барсик проснулся. Кот, выпрыгнув из рюкзака и окатив нас презрительным взглядом, попросился на ручки к, покрасневшему от смущения нашей перепалкой, Йорику и, как ни в чем не бывало, улегся там дальше спать.

Кстати, вас наверное удивляет, почему и когда кот снова заговорил. Да только в этом нет ничего странного. Пока Вэлимир с новым бабушкиным мужем распивали крепленый эль, мы с Гилей лечили кота. А потом у нас состоялся очень важный разговор. Тот, который я и хотела сейчас обсудить с Вэлом.

— Вэл, думаю, что сейчас самое время нам развенчаться.

Граф, всё еще злой на меня, нервно дернул плечом и буркнул:

— Ты права. Нужно поскорее с этим разделаться.

Ах так, да?! Я-то дура понадеялась, а он… Ему не терпится избавиться от меня, от боли, что приносит ему Цепь. Он ведь все-все рассказал мне о своих мучениях. Ну что ж… не смею больше задерживать вас, граф!

— Да. И если мы хотим успеть сделать это в этом году. То нужно торопиться.

— Когда?

— Прямо сейчас…

Вэлимир

Не могу поверить! Нет, какой же я дурак! Да как я вообще мог поверить, что нужен, что нравлюсь ей… Идиот! Как мальчишка повёлся на девичьи уловки. Хотя… ну конечно, при чем тут эта бестия?!

— Всем вокруг очевидно, что это всего лишь сила Цепи, — уверенно и спокойно произнес я.

— Да, наверное… — кивнул Мин.

Хм… даже и не подумал меня как-то разубеждать. А как же вот это вот дружеское «Нет-нет, брат… она любит тебя, просто стесняется признаться»?

— А на самом деле я плевать хотел на неё, я в этом уверен на все сто процентов.

— На все сто, да.

Нет, вы поглядите на него! Он снова кивает, соглашаясь со мной.

— Да нет, на двести.

— На двести, точно!

— Да я руку на отсечение даю, что это всё магия. К гадалке не ходи — это всё работа Цепи.

— И всё же руку я бы поберёг, — прыснул со смеха этот гад.

Тут уж и я не выдержал, признаюсь. Напряжение прошедших дней выплеснулось в эту кратковременную истерику, когда я, присев на корточки и согнувшись от смеха буквально пополам, украдкой смахнул пару слезинок с глаз. А Лихачёва даже голову в мою сторону не повернула, хотя наверняка чувствует, как мне плохо… и это даже несмотря на отцовский амулет.

Равнодушие, вот что самое страшное в этой жизни. Можно многое понять, даже предательство, да-да, даже его… иногда. Изредка. А вот равнодушие никак не исправить, не излечить. Меня не не любят, нет. Меня просто не замечают. Вначале мать, теперь вот эта мелкая… Раньше я думал, что Яся просто злится на меня, сердится иногда, но я ей всё-таки нравлюсь. Это ощущение давало надежду, силы на ставшую вдруг бесцельной жизнь. Теперь же я понял, что никогда не был нужен ей, а был лишь досадной помехой, обузой.

Кто-то скажет, что я