Рыцарь без позывного - Бебель

стражника. Впервые она отступила от своих привычек. Никаких изящных движений, никакой театральности. Лишь короткий выпад прямо в сердце.

Тонкие брови северянина изогнулись в недоумении. Красивые яркие глаза недоверчиво уставились в бесстрастное девичье лицо. Губы пришли в движение, но резкий поворот рукояти лишил мужчину права последнего слова. Испуганно моргнув, стражник упал на колени. Его безвольно опущенная голова, будто склонилась в почтительном поклоне.

Не успело тело незнакомца испустить последний выдох, а глава уже кинулась к беспомощно угасающему палачу. В ее голове бушевал бурный вихрь вопросов и каждый требовал ответа:

— Зачем?! Слышишь меня?! Зачем ты… Ты… Ты!!! Ради чего?! — рыча от натуги, девушка перевернула раненого на бок, не позволяя ему окончательно захлебнуться.

Зачем он столкнул ее на землю, уберегая от чужого клинка? Почему не позволил молодому стражнику ее добить? Он же узнал ее! Точно узнал! Что у этого старого северного идиота на уме? Искупление? Издевка? Маразм?!

Стражник выплюнул на потертый камень целое море гадко-алой жижи и протяжно засопел, явно пытаясь что-то сказать. Управляющая устрашилась, что он может умереть еще до того, как она получит хотя бы один ответ:

— Почему… — слова встали комом в ее горле.

Самый главный вопрос так и остался неозвученным. Ушибленную грудь сжало кулаком так, словно, произнеси она эти слова вслух, как вновь вернется в тот день. К катящейся по ступеням голове, ликованию толпы, и окровавленному топору.

— Князь… — низким утробным голосом просипел бывший палач. — Помоги…

Должно быть, он совсем сбрендил, раз решил, будто она броситься помогать этому северному ублюдку! Помочь князю? Она? Да он с титана рухнул, раз просит ее о таком! Она лучше овса вперемешку с ослиной мочой пожует, чем хоть пальцем пошевелит ради кого-то из выводка этих пустоголовых Рориков! Да лучше за сутулого рогача замуж выйдет, чем…

Ослабевшая рука потянула мокрый от пота воротник форменной рубашки.

— Не дай ему… Погибнуть. Важно. Очень важно! — с каждым новым словом, пепельно-красная лужа под стариком становилась все шире и шире.

Вид страданий на едва тронутом морщинами лице отозвался болью в груди. Смерть, неумолимо приближающаяся к старику, вместо покоя, приносила лишь острую резь в девичьем сердце.

— Да чтоб тебя! Выродок простуженный… — звучно сплюнув, девушка резким движением оторвала свой воротник.

— Только попробуй помереть, пока я не вернусь! Твоя голова достанется мне, слышишь?! — рычала она, спешно заталкивая грязную ткань под разорванный копьем кафтан. — Жизнь не спасет, так хоть кровь остановит… Наверное. Или нет. Почем мне знать, я что, похожа на аптекаря?!

Один лишь вид растянувшихся в улыбке влажных мужских губ, приводил ее в бешенство.

— Сходила на праздник, седлать твою мать!

***

С самого детства и аж до самого вступления в наемный отряд я думал, что рогатина — это такая палка, раздвоенная на манер рогатки. Ну, типа, упираешь один конец в землю, а раздвоенным, ловишь медвежью голову.

Почему? А хрен его знает! В какой-то книжке со сказками картинка была.

Кто же знал, что рогатина, это тяжелое пехотное копье? С огроменным таким наконечником!

— Иногда приятно ошибаться, да чувак?! — рявкнул я, от души полоснув крупным лезвием по ноге подскочившего противника.

Заревев белугой, несчастный немедленно выронил деревянную киянку и принялся комично скакать на одной ноге. Его свеже-сломанный нос забавно контрастировал с щедро перебинтованной ладонью и взлохмаченной бородой.

Минутка юмора прервалась окровавленным кулаком, опустившимся на голову подранка. Рухнув как подкошенный, мужик больше не подавал признаков жизни. Несмотря на множество ранений, что и слона бы свалили, полоумный верзила ни на секунду не отставал от меня.

Сложившуюся ситуацию иначе как идиотизмом не назовешь. С правой стороны — куча мужиков вооруженных всяким хламом, вроде кинжалов, серпов или плотницких топоров, которые то и дело пытаются пробиться сквозь плотный строй северян вокруг высокой сцены. С левой — та самая шеренга дружинников, которая, выставив рогатины и сомкнув ряды, колет да рубит все подряд, отчего счет мертвых или раненых тел вокруг сцены идет уже на десятки. И, судя по мелькающим то тут, то там женским платьям — северяне не делают разницы между наемниками и случайно подвернувшимися горожанами.

А посреди всего этого великолепия — моя несчастная задница, которая носится вокруг сцены, то и дело уворачиваясь от копий, топоров и этого гребанного полоумного исполина. Несмотря на целый букет свежих ран, слабоумный великан продолжал преследовать меня, требуя вернуть своего мертвого товарища, попутно раскидывая всех, кто попадался под руку.

Впрочем, князю приходилось еще хуже. Скача по сцене и сверкая красивым длинным мечом, он отбивался сразу от троих засранцев. Его дружинники, стоя спинами к помосту, само-собой, не замечали, что их благородного командира вот-вот порубят на лоскуты.

Долбанный цирк! Чувствую себя какой-то белкой в колесе. Еще и в глазах постоянно темнеет… То ли дыхалка не выдерживает, то ли уж слишком головой о площадь приложился.

Очередной круг промеж толстых копий и коротких кинжалов закончился подвернувшимся под ноги мертвым мужиком и звучным ударом рогатины о мощеный камень. Чуть не разбив черепушку я едва-едва успел откатиться от бритвенно острого наконечника северянина и тут же получил монструозным сапогом по заднице.

Запнувшись об меня, слабоумный великан врезался прямо в строй, сминая дружинников словно кегли.

Поглядев на образовавшийся пролом в строю, огромную окровавленную задницу, и оценив количество вооруженных мужиков за моей спиной, я не нашел ничего лучше, чем ломануться к сцене.

Грузно пыхтящий идиот, пытающийся встать с живого ковра из звучно матерящихся северян, оказался довольно удобной лесенкой. Забравшись на сцену и обернувшись, я облегченно выдохнул. Кажись, пронесло…

Утирая пот и борясь с вновь подступившим головокружением, я окинул взглядом площадь.

Раздираемая паникой толпа отодвигалась все дальше и дальше, оставляя после себя лишь затоптанные или изрезанные тела. Что в какой-то степени радовало, ибо вокруг помоста на ногах оставалось не больше десятка вооруженных мужиков. Их малое количество вкупе с дерьмовым оружием не оставляли и шанса против дружинников. Все-таки, ножи да топоры не особо годятся против бородатых громадин в отличных доспехах да с офигевшими рогатинами. Кажется, я начинаю понимать, каким хреном снеговикам удавалось насовывать южным рыцарям с их бешеными лошадьми. Строй-то они держать умеют…

Передышку и размышления на тему важности дисциплины в ратном деле прервал яркий клинок сверкнувший поблизости. Испуганно вздрогнув, я уставился на красивый длинный меч у своего брюха. Необычайной остроты лезвие впилось в мой живот, но отчего-то не смогло прорезать стеганку.

Тьфу! Совсем про князя