Грешная жизнь герцога - Лора Ли Гурк

Во время посещения разных имений первое чувство, которое испытывал Рис, было смущение. Все было намного хуже, чем он описывал Пруденс. Было мучительно осматривать все это с ее родственниками, которые слишком хорошо знали, почему он женился на их племяннице. Их негодование было просто осязаемо. Стивен, как и обещал, ничего не говорил, но Эдит не могла устоять перед тем, чтобы не прокомментировать состояние владений. Он убеждал себя, что ему безразлично, что они думают, но и молчаливое неодобрение Федергилла, и мелкие ехидные уколы его жены донимали его гораздо больше, чем он готов был признать.

Годами ветшавшие, лишавшиеся мебели и ценных вещей, в конце концов, совсем заброшенные, эти особняки не годились для жилья, разве что для мышей, жуков и прочих насекомых, которые в них и поселялись. Род Де Уинтеров когда-то был одним из самых могущественных в Британии, он восходил к Эдуарду I, но прогнившие балки Хейзелвуда, обваливающиеся кирпичи Селтон-Плейс и невозделанные, заброшенные земли вокруг Обри-Хилл свидетельствовали о том, что могущество это осталось где-то в прошлом.

Из всех имений в наихудшем состоянии был замок Сент-Сайрес. Когда экипаж въехал на изрытую колеями, заросшую подъездную аллею и Рис увидел разбитые окнам ржавые ворота укрепленного феодального замка, который был его домом в раннем детстве, он подумал об отце, любившем этот дом, и его смущение перешло в стыд.

Они с Пруденс вступили в сохранившийся в первозданном виде Бэронз-Ходл. Паутина окутала каменную полку огромного камина, украшенную затейливой резьбой, и только выцветшие пятна на беленых стенах отмечали места, где когда-то висели гербы и оружие предков. Увидев все это, Рис подумал, что его отец, должно быть, переворачивается в могиле.

«Вот до чего дошло, папа», – думал он, глядя на каменный пол у своих ног, пол, который был уложен в 1298 году. Пять заросших сорняками бесполезных каменных руин, разбросанных по центральной Англии. Печаль овладела им, из-за того что много лет назад он повернулся спиной ко всему этому и думал, что ему все равно.

Издалека в центральную башню доносился высокий, игривый голос Эдит и более низкий – ее мужа, отвечавшего ей, но за их голосами он слышал другие. Рис слышал отца, до глубокой ночи рассказывающего им с Томасом истории о славном прошлом семьи. Он слышал звуки, издаваемые деревянными мечами и крикетными битами, когда отец играл с ними. Он слышал смех двух беспечных невинных мальчиков, которые играли здесь, не догадываясь, что их ожидает, когда отец умрет. Как давно это было. Он схватился за голову.

– Рис, что с тобой? – Он почувствовал ладошку Пруденс на своей руке и поднял голову.

– Ничего, – ответил он, проводя ладонями по лицу. – Я просто вспоминал… разное.

Он не взглянул на нее, но чувствовал ее взгляд. Нужно было что-то сказать.

– Здесь лежал красный ковер, – сказал он, показывая на пол у камина. – В дождливые дни мы с братом лежали на нем на животе и слушали рассказы отца.

Она улыбнулась, посмотрела вокруг:

– Так в этом доме ты жил в детстве?

– До одиннадцати лет. После, когда… – Он замолчал, глядя на огромный камин. – Когда умер отец, нас с братом отправили в школу. С тех пор я здесь не был.

Она посмотрела на него, склонив голову набок:

– Тебе здесь нравилось?

Он удивился вопросу, потому что никогда не думал о владениях герцогства с точки зрения личных предпочтений. Они всегда принадлежали Ивлину, а сейчас были обузой, обязанностью, долгами.

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

Пруденс подошла к нему и взяла его за руки.

– Мы должны решить, какое из этих имений станет нашим домом. Где мы будем растить наших детей. Здесь тебе нравится?

Он взволновался, ему стало не по себе. У него возникали смутные мысли о жизни за границей, о поездках в Америку и Европу, о посещении лондонских сезонов при случае. О детях он вообще не думал и уж совсем не думал о том, чтобы обосноваться в одном месте и растить детей.

– Думаю, здесь мне достаточно нравится.

– Ты был счастлив здесь?

Счастлив? Он отнял от нее руки и подошел к одному из окон. Прислонившись к раме, смотрел через разбитые, в неровных зазубринах остатки стекол, выполненных в форме сердечек и установленных еще при королеве Елизавете.

«Какой была бы моя жизнь, если бы не умер отец?» – гадал он, вглядываясь в обширные пустоши. Мысленным взором он видел мужчину и двух мальчиков, фехтующих, вооружившись деревянными мечами и щитами, воображая себя рыцарями далеких времен. Тогда он, конечно, не знал, что неугомонность отца, его постоянное стремление что-то делать были вызваны употреблением кокаина, который, в конце концов, отнял у него жизнь.

Рис еще помнил гнев, который переполнял его, когда несколькими годами позже мать сообщила ему об этом, гнев на человека, который умер и бросил их из-за привычки к кокаину.

С другой стороны, в Париже он сам пристрастился к абсенту, как он мог быть судьей? Глядя из окна на поля, среди которых он и Томас провели так много счастливых дней с отцом, слыша смех, который разносился по дому много лет назад, он обнаружил, что больше не испытывает гнева.

Его отец, понял он сейчас, любил их. Даже не будучи уверенным, что они на самом деле его собственные дети, он любил их и заботился о них. Рис закрыл глаза, потому что грудь сдавило и в ней стало горячо. За всем ужасом, который начался позже, он об этом забыл. Он забыл о любви и привязанности, забыл, как это – быть счастливым.

– Ты все молчишь. – Пруденс подошла к нему и встала рядом. – О чем ты думаешь?

– Взгляни туда, – сказал он, показывая на лужайку между двумя запущенными садами. – Там отец учил нас фехтовать и играть в крикет. А дальше видишь ту скалу на холме? На другой стороне холма озеро, где он учил нас ловить рыбу.

– Замечательно, – обрадовалась она и схватила его за руку. – Идем.

– Куда мы идем? – спросил он, когда она потянула его к двери.

– Ловить рыбу.

Часом позже Рис сидел на заросшем травой берегу озера, там, где мальчишкой ловил рыбу. Но вместо отца и брата на этот раз у него была другая компания – совершенно восхитительная.

Он взглянул на Пруденс, сидящую на траве рядом с ним. В своей зеленой с белым юбке, хлопковой блузке с длинными рукавами и шляпке из белой соломки она была свежей и милой, как этот весенний день.

– Так-так, – проворчал он, – значит, ты оставила бедную Уоддел объяснять свое исчезновение тете?

– Я не исчезла. – Она повернула к нему голову и посмотрела широко открытыми глазами – сама невинность. – Я хожу по дому, составляя списки мебели, которую нужно купить. А ты где?

– Я старательно работаю. Изучаю, в каком состоянии находятся фермы. По крайней мере, так рассказывает Фейн. Он, между прочим, самый лучший слуга – преданный, на него во всем можно положиться – и очень хороший лгун.