Ревелль - Лисса Мия Смит

class="p1">Опасная территория. Хотя ни для кого не было секретом, что Дьюи пообещал Ревеллям спиртное в обмен на то, что Лакс поддержит его на выборах.

– Для своей семьи она готова на все. А выпивка им необходима.

– Если учесть, на какие жертвы пошел Дьюи ради этих выборов и ради Лакс, я бы сказала, что намерения у него очень серьезные. – Склонив голову, Триста нарисовала на песке сердечко. Она впервые заговорила о молниеносном старении своего брата.

Да, намерения у него серьезные, не поспоришь. Такие серьезные, что даже жениться надумал.

– Прости, что не сказал тебе раньше, – вздохнул я. – Это вроде как чужой секрет. Но все равно извини.

Она пожала плечами:

– Когда ты собираешься рассказать ей о своих родителях?

Я думал открыться ей этой ночью, но, увидев, как заливисто она смеется со своими сестрами, не отважился испортить момент. Ведь они только начали делать первые шаги к сближению.

– Завтра. Но сначала расскажу Роджеру.

Триста положила голову мне на плечо:

– Что бы ни случилось, мы всегда можем сесть на паром раньше, чем планировали. И вперед, к новым приключениям. Да?

Я услышал не произнесенные ею слова: «Это добром не кончится». Как будто я и сам этого не понимал.

Она покопалась в кармане:

– Ну-ка, протяни руку.

И опустила мне в ладонь что-то прохладное.

Брошка моей мамы.

– Где?.. Как?..

– Вернулась и сторговалась с Мэг. – Она избегала моего умоляющего взгляда.

– Но как? Что ты ей дала?

Триста дернула плечом:

– Ничего особенного.

– Триста. – Я дождался, пока она повернется ко мне. – Выкладывай.

Она выдохнула сквозь зубы:

– Ладно, так и быть. Заглянула к родителям и выслушала долгую нудную лекцию. Но не взяла у них ни единого камушка, – поспешно добавила она. – Залезла в свою старую шкатулку с драгоценностями и нашла кое-что, перед чем старуха не смогла устоять.

Я, как оглушенный, сидел уставившись на брошь.

– Даже не верится, что ты сделала это ради меня.

Впрочем, очень даже верилось. Ради меня она путешествовала во времени. Столкнулась лицом к лицу со своим прошлым. Я торопливо, пока она не стала отбиваться, сжал ее в объятиях.

– Спасибо.

Она застонала, но не оттолкнула меня.

Милли фальцетом затянула скабрезную песенку, держа в руке бутылку из-под вина, словно микрофон.

– Они что, выпили больше нас? – спросил я.

– Наверняка.

Первой вернулась Колетт. С ее волос и платья капала морская вода.

– Господи, холодно-то как! Неужели ты меня не обнимешь?

– Ни за что. – Триста отстранилась от нее. – Вы сами хотели купаться, а мы тут ни при чем.

Не обращая внимания на ее протесты, Колетт закинула мокрые руки на плечи Тристе.

– Что, боишься воды?

– Я не сказала, что боюсь. – Триста не сдвинулась с места, хотя Колетт склонилась еще ближе. – Видишь?

– Точно? По-моему, ты вся дрожишь.

– Потому что замерзла тут вас ждать. – Триста твердо встретила пылающий взгляд Колетт.

▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯ ▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯. ▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯ ▯▯▯▯, ▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯: ▯▯, ▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯?

▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯. ▯▯ ▯▯▯ ▯▯▯▯ ▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯.

▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯, ▯▯▯▯▯ ▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯. ▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯ ▯▯ ▯▯▯ ▯ ▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯ ▯ ▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯. ▯▯▯▯▯ ▯ ▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯. ▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯ ▯▯▯▯, ▯ ▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯. ▯▯▯▯ ▯▯▯▯ ▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯, ▯ ▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯ ▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯ ▯▯▯ ▯▯▯, ▯▯ ▯▯▯▯▯▯ ▯ ▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯. ▯▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯ ▯▯ ▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯.

▯▯▯▯▯▯▯ ▯▯▯▯▯▯▯[2], Колетт обхватила руками Тристу:

– Видишь? Не так уж и холодно.

– Мы, Ревелли, вообще не мерзнем. Ведь мы выросли на берегу океана. – Роджер лег на песок и замахал руками, изображая ангела. Облепленный мокрым песком, он стал похож на куриную котлету.

Рядом с ним плюхнулась Милли.

– Помнишь, как мамы брали с собой кусок мыла и приводили нас сюда мыться?

Я не смел шелохнуться. Затаил дыхание.

– Кусок мыла и бутылку вина. – Выпутавшись из объятий Тристы, Колетт опустилась рядом с Милли и придвинулась ближе. – По-моему, я лет до десяти не мылась нормально под душем.

На губах Милли заиграла улыбка:

– Да уж, они умели находить в жизни поводы для веселья.

Колетт, Милли и Роджер втроем лежали на песке, пока Лакс неуверенно переминалась с ноги на ногу, словно не решаясь, последовать их примеру. Она встретилась глазами со мной, и у меня сжалось сердце. «Ложись», – шепнул я ей одними губами.

Она осторожно опустилась на песок рядом с сестрами.

Милли смотрела на звезды:

– Как хороши были те летние ночи.

– А еще лучше были наши мамы. – Роджер впервые не стал скрывать тоску.

Над пляжем воцарилось молчание, нарушаемое лишь тихим храпом Тревора да плеском волн о берег. В мягком сиянии зари печальные лица казались еще моложе.

– Я по ним скучаю. – Тихий голос Колетт разрывал мне сердце.

Роджер вздохнул:

– Я тоже.

– И я, – шепнула Милли.

Лакс крепко зажмурила глаза, борясь с собственным горем.

Я люблю ее.

Это открытие поразило меня прямо в грудь, как стрела Купидона. Черт возьми, ведь так оно и есть. Безнадежная, но чистая правда. Я любил ее, когда она храбро парила над сценой, а еще больше – когда она, сойдя со сцены, оставалась такой же храброй. Но сильнее всего любил ее сейчас, в кругу родных. Когда она всей душой была с ними, а не пряталась за своими секретами, как за щитом.

Я люблю ее и никогда не смогу ей в этом признаться. Потому что она не позволит себе испытывать чувства ко мне. А скоро каждый раз, глядя на меня, она будет вспоминать убийц ее матери.

Лакс тихо смотрела на звезды. Сцепившись мизинцами с Колетт, она лежала, не шевелясь.

Глава 21

Лакс

– Лакс!

Кто посмел сдернуть с меня одеяло? Застонав, я натянула его обратно.

– Вставай, дорогуша. Проснись и пой.

Меньше всего сейчас хотелось просыпаться и петь, какая бы злость ни звенела в голосе Дьюи.

Дьюи. Чтоб его.

Я откинула одеяло и обнаружила посреди своей не самой опрятной спальни моего очень богатого и очень злого благодетеля. Хмурый взгляд еще больше придавал ему возраста. Неужели я отныне буду постоянно видеть перед собой это лицо?

– Смотрю, вчера гуляла допоздна. – Уголки губ дернулись в натянутой улыбке.

Я заморгала с самым невинным видом:

– Мы с сестрами вчера немного повеселились. Возможно, чересчур.

– Только ты и сестры?

Черт бы его побрал. Стоило утром проспать – и он опять бесится от ревности. Если сейчас я призову свою магию, он заметит, как на меня накатывает боль. И точно что-нибудь заподозрит.

– Только мы. И, конечно, Тревор. – Я робко улыбнулась, натягивая одеяло до подбородка. – Можно я приведу себя в порядок?

Он в сердцах пнул какую-то из моих разбросанных вещей.

– Джеймисон тоже был?

– А, да. Он так подружился с Роджером, что я уже считаю его двоюродным братом.

Дьюи нахмурился еще сильнее.

Я встала, вся растрепанная, в давно не стиранной ночной рубашке. Ладно, сойдет и так. Сглотнув едкий привкус своего дыхания, я вымученно улыбнулась:

– Я по тебе соскучилась. Погоди минутку, я умоюсь, переоденусь, и мы позавтракаем.

– Завтрак окончился несколько часов назад. Ты его проспала, а в придачу – три интервью, которые я назначил для нас. Через тридцать минут начнется твоя дневная генеральная репетиция. Ты же помнишь, что завтра выборы? – Он взглянул на часы и плотно сжал губы. – Подожду тебя снаружи.

Как только за ним захлопнулась дверь, я ухватилась за столбик кровати и мысленно нырнула в свою чернильницу.

Мгновенно накатила боль, которую усугубляло похмелье. Я опустилась на кровать и сжала руками голову, борясь с желанием освободиться от этой бурлящей магии. Давление нарастало, разрывало…

Наконец я открыла глаза. Голова постепенно привыкала к острым колючкам боли. Найти светонить Дьюи было легко, она висела прямо за дверью, словно темная ревнивая плеть. Проклятье. Надо было внимательнее следить за ним,