В свободном падении - Анна и Сергей Литвиновы

– Не важно, что мы с ним делали, – отрезала она. – Важно, что муж выглядел не просто расстроенным. Но совершенно больным. От нервов так трясти не может, понимаете?

– И вы решили самостоятельно поставить ему диагноз, – холодно парировал доктор. – Хотя должны были прежде всего спросить – его самого, – когда он в последний раз колол себе инсулин.

– Да не успела я спросить! – опустила голову она. – Он сознание потерял.

– Вот и нужно было немедленно «Скорую» вызывать. А не самодеятельность устраивать, – приговорил врач.

– Но я же, как лучше, хотела, – прошептала Адель. – И «Скорую» тоже вызвала. Сразу.

Однако врач безжалостно молвил:

– Молите теперь бога, чтоб выкарабкался он.

* * *

Сидеть под дверью реанимации Адель не стала – помчалась домой.

Тетя Нина кинулась к ней с порога:

– Аделечка, что-то случилось?

Она внимательно взглянула на помощницу. Процедила:

– С чего вы взяли?

– Ну-у… – смутилась тетя Нина. – У тебя такое лицо…

Хотя сама тоже бледна, словно смерть. При том, что утром – когда Фриц собирался на работу, а Адель в парикмахерскую (ну, и к Савве) – выглядела домработница прекрасно.

«А не она ли сдала меня муженьку?!» – мелькнула догадка.

– Вы с Фрицем сегодня общались? – спросила Адель как можно небрежнее.

– Да, да, – с готовностью откликнулась экономка (будто давно отрепетировала ответ). – Помнишь, он утром сказал, что вернется поздно? А где-то в полдень вдруг приехал. Сказал, документы важные забыл. И сразу в свой кабинет пошел. А потом я услышала – телефон звонит. Городской. Фриц из кабинета ответил. Говорил пару минут, потом выбегает – лицо бледное. Сначала к выходу, потом вдруг будто вспомнил. Остановился. Вернулся в кухню. Из аптечки шприц достал, ампулу. Укол себе сделал…

– Где они? – перебила Адель.

– Кто?

– Шприц, ампула!

– А… а зачем вам? – растерянно пролепетала экономка.

– Где?! – возвысила голос хозяйка.

– В мусорке… но я не понимаю…

Адель бросилась в кухню. Вывалила мусор из ведра прямо на пол. Вот они. Шприц… пустая ампула из-под инсулина… Маркировка обычная – «инсулин U-40».

Никакого криминала.

– Адель. Что случилось? – Голос экономки обрел внезапную твердость.

– Фриц… в реанимации… В тяжелом состоянии… – всхлипнула она.

По лицу тети Нины промелькнула тень. Ничего больше не спросила – молча сделала шаг назад. Навалилась на стену. Лицо – виноватое.

«Точно. Она меня и сдала! – уверилась Адель. – Но откуда, гадина, узнала?!»

Схватить экономку за грудки и вытрясти признание. Преступлением больше, преступлением меньше! Ее ведь уже подозревают в покушении на жизнь мужа. Тяжкие телесные, что она нанесет домработнице, особо на приговор не повлияют.

А тетя Нина – вот змея-то фальшивая! – обнимает ее. Бормочет ласково:

– Аделечка, не переживай!.. Все уладится!..

И даже не спросила, что с Фрицем. Почему он в больницу попал.

…В этот момент зазвонил городской телефон. Адель схватила трубку:

– Алло?

– Могу я услышать Адель Александровну? – поинтересовался сдержанный женский голос.

– Да, да, это я! – выкрикнула она.

И узнала, что ее муж пятнадцать минут назад скончался.

Адель положила трубку и выдохнула:

– У… умер.

Тетя Нина стояла бледнее, чем Фриц перед обмороком, судорожно глотала воздух. Наконец, выдавила:

– П-пусть… земля ему будет пухом.

* * *

Вскрытия Адель ждала со страхом.

Однако причина смерти в заключении значилась совершенно невинная: острая сердечная недостаточность.

– Но… вы же говорили про гипогликемический шок?! Очень низкий уровень сахара? – кинулась она к лечащему врачу. – Что это из-за моего укола случилось?!

– Низкий уровень сахара мог спровоцировать сердечный приступ, – пожал плечами врач. – Но сам по себе причиной смерти не явился. Это я вам ответственно заявляю.

– Слава богу, – возвела глаза к небу Адель. И тут же поправилась: – То есть слава богу, что это не я в его смерти виновата…

– Нет, не вы, – согласился доктор. – Совершенно очевидно: даже если доза была превышена вдвое – от этого умереть он не мог.

– А вы смогли выяснить – сколько у него в организме было инсулина? – поинтересовалась она.

– К сожалению, это невозможно, – пожал плечами врач. – Современная медицина в состоянии определить лишь его присутствие в организме – но не количество.

– Значит, ему все-таки с сердцем плохо стало… – пробормотала она.

Врач чуть раздраженно пожал плечами. Ему явно хотелось побыстрее распрощаться со свежеиспеченной вдовой. Он отечески похлопал ее по плечу, подытожил:

– Скорее всего. Что вы хотите – диабет, возраст…

«Не диабет его убил – я, – терзала себя Адель. – Своим предательством, своей подлостью…»

А вот кто выдал ее?

Тетя Нина – кому еще! У домработницы – в отличие от лопушка Фрица – глаз острый. Наверняка приметила следы от поцелуев на шее хозяйки. Разорванные кофточки. Неужели даже не поленилась проследить ее до квартиры Саввы?

Только что толку устраивать допрос без доказательств, экономка все равно будет отпираться. Надо просто, безо всяких объяснений, выгнать ее – и все.

Но только тогда – малодушно подумала Адель – она опять останется абсолютно одна, в пустом доме, без поддержки.

И решила: двуличную домработницу она уволит обязательно. Чуть позже, когда немного отойдет от смерти Фрица.

Адель – когда признавалась в своей любвеобильности, рассказывала о мужьях и любовниках – выглядела слегка смущенной. Явно боялась, что я стану ее осуждать. Хотя с чего бы? Молодец, деваха. Знает, чего хочет, – и планомерно добивается своего.

А что ей в голову засела мысль, будто она сама мужей убивает, – то полная чушь. Так мне по крайней мере казалось – когда Адель рассказывала про первого своего супруга, Григория. А вот когда речь зашла о Фрице…

Пока Адель излагала о знакомстве с немцем, его ухаживаниях, свадьбе, медовом месяце, я по-прежнему не ощущал ничего настораживающего.

Но едва телеведущая начала описывать их семейную жизнь – как они сняли загородный дом, стали его обустраивать, – я вдруг поймал ослепляющую, жаркую волну ненависти. Кто-то (лица я, естественно, не видел) желал им зла. Искренне, ежечасно и ежеминутно, полной горстью.