Двойник императора - Алекс Орлов

— Это нормально, — пожал плечами Гронтски.

— Что, десяток мужиков за день?

— Нет, я о желании заработать.

— Ну так вот. Если опрашивать, как выглядели все клиенты этой пропавшей крошки, то мы обязательно запутаемся. Одна подружка видела одного, другая другого, но не уверена, что описывает клиента пропавшей девушки.

— Какой же выход?

Сержант вытащил из коробки последний бутерброд и сказал:

— Засада. Кстати, у тебя чайку не найдется? А то в этих бутербродах полно консервантов, а консерванты, как известно, консервируют брюхо. Одним словом, пить хочется.

— Чай у меня есть. Причем не мороженый — сейчас заварю.

— Про чай я знаю — поэтому и спрашиваю. Твой спорт — это табак, а твоя еда — это чай. Так нельзя, Ник. Так никакого здоровья не хватит.

Электрический чайник вскипел почти мгновенно, и Гронтски сразу же заварил чай в медном стаканчике, накрыв такой же медной пластинкой из какого-то химического набора.

— Я думаю, ты понимаешь, что никакое начальство санкции не даст, — сказал лейтенант, расставляя облупленные чашки и коробку с неизвестно где добытым колотым сахаром.

— Я все понимаю, Ник. Даже то, что за такие заявления нас могут попросту грохнуть и выкинуть за борт. С Главным Арбитром никто ссориться не станет, даже если придется скармливать ему и по десять проституток в неделю. Но раз уж мы с тобой выступаем за абстрактный полицейский интерес, то, выяснив все это дело, мы просто успокоимся.

— Да, согласен, — кивнул лейтенант Гронтски.

От запаха масличной пластмассы снова заслезились глаза и, чтобы избавиться от нестерпимого жжения, пришлось перебраться в дежурную кабину.

Кому пришло в голову отделать жилое помещение масличной пластмассой? Этого Джи Гегемон не знал.

Снова начали слезиться глаза и запершило в горле. Это походило на заговор — вызванные из санитарного контроля специалисты сказали, что масличная пластмасса совершенно безвредна. Они показали Джи Гегемону выданные приборами бумажки. Но что ему бумажки, если он по-прежнему терпел невыносимые мучения? Он бы давно умер, если бы не то единственное лекарство, которое Джи придумал сам.

Джи Пиззерт Гегемон. Свое второе имя — Пиззерт — Джи не любил. Оно казалось Джи каким-то неприличным. Сначала он хотел видоизменить его на Писсарт или Пид-Арт, но все равно выходило как-то неблагозвучно, и Джи решил вообще отказаться от второго имени и остался просто Джи Гегемоном.

Родился Джи на Аль-Хейде в семье фермера, сочувствующего движению Ордена Масе. Отец Джи посещал все их собрания, однако посвящения не принимал, оправдываясь тем, что еще не до конца разобрался в правильности пути, предлагаемого последователями Масе.

Как выяснилось позже, он сделал верный выбор. Когда на Аль-Хейд высадились войска Реваза Великого, сторонников Ордена преследовали повсюду и отстреливали, как бешеных собак.

Приходили солдаты и к отцу Джи, но фермеру удалось убедить их, что он посещал собрания только по принуждению.

Семью Джи оставили в покое, а через несколько лет Джи Гегемону даже выдали грант на обучение в военно-юридическом институте. Однако воинская дисциплина имперского учебного заведения не пришлась Джи по вкусу, и он сбежал со второго курса, решив податься в район Протектората.

Протекторат представлялся ему неким богатым островом, где любой мог стать адвокатом или зубным врачом и до конца дней разъезжать на большом лакированном авто.

Но на деле все оказалось иначе, и на планетах Протектората тоже приходилось трудиться и бороться за место под солнцем.

Помыкавшись и поняв, что труд — это не подходящее для него занятие, Джи пошел на панель, где неожиданно для себя самого сделал быструю карьеру. Из самых дешевых, плохо одетых мальчиков он быстро перешел в разряд молодых людей по вызову, услугами которых пользовались богатые люди, находящиеся у власти и распоряжающиеся миллионами человеческих жизней.

Вскоре у Джи Гегемона появился личный покровитель, занимавший в Лиге Порядка пост генерального инспектора. Покровитель ссужал своего любовника достаточными для безбедного существования суммами, и вскоре Джи перебрался в одну из резиденций своего кормильца — адмирала Нормана.

Время от времени Джи выполнял незначительные поручения адмирала и постепенно начал вникать в суть дел своего покровителя. Через какое-то время Джи стал выполнять функции курьера, а еще через год адмирал Норман присвоил своему любовнику лейтенантское звание и пристроил на должность.

К этому времени в личных отношениях пары возникло заметное охлаждение, и для обеих сторон удаление друг от друга произошло безболезненно.

На новой службе Джи Гегемон выбрал правильную тактику поведения и, сторонясь всякой ответственности, пробивался вверх по служебной лестнице. Узнав о самостоятельных успехах своего протеже, стареющий адмирал Норман решил сделать Джи подарок и под занавес своей службы назначил Джи Гегемона на новую должность.

Это был пост Главного Арбитра и Регионального Шерифа в новом, развивающемся районе, еще несколько десятков лет назад считавшемся бесперспективной дырой. Успехи новых, космогеологических теорий позволяли принципиально изменить добычу некоторых ценных ископаемых, а особенно кобальта, вокруг которого вращался весь мир индустрии, энергетики и больших войн.

В чреве грозного «Y-7», уступавшего по силе только роботу «UNAT», Джи Гегемон скитался по космосу, то упиваясь властью, то страдая от тоски и одиночества.

Поначалу ему нравилось выступать в роли судьи, карать виновных и невиновных, но со временем все начало приедаться. К тому же «Y-7» мог справляться с функциями Арбитра и в автоматическом режиме, а личное вмешательство Джи Гегемона требовалось все реже и реже.

Джи плохо спал, терял аппетит. Ночью его преследовали кошмары, а днем ужасные видения. Стараясь заглушить унынье и страх, он предавался бессмысленному террору, но вид обломков ни в чем не повинных судов уже не приносил былого удовлетворения, и Джи начал понимать, что теперь только конвульсии живой плоти могли дать ему желанное облегчение.

Свою новую охоту Главный Арбитр начал с дальних промысловых участков, куда, случалось, заглядывали небольшие «купцы» в надежде сбыть залежалый товар. Имея неограниченные полномочия, Джи требовал у торговых судов списки команд, и, если на борту оказывалась женщина, «купец» был обречен.

Арбитр швартовал судно к своему борту и вызывал обычно двоих — капитана и женщину. Затем разводил их по карцерам, которые имелись на борту «Y-7», a арестованное судно расстреливал из боевых лазеров.

Мужчина-пленник умирал легко — Джи заполнял карцер сонным газом. А вот женщине приходилось служить тем «лекарством», которое спасало Джи Гегемона от сумасшествия.

Нет, он не требовал от нее сексуального удовлетворения — Джи Гегемон давно и безвозвратно заблудился в своей половой ориентации. Теперь ему нужно было только одно — мучения жертвы. Долгие и изощренные пытки.