Душитель - Уильям Лэндей

— Конечно.

— Вы, наверное, встречаете интересных людей. Больших шишек.

— Да, наверное.

Он протянул ей визитку.

— Если что-нибудь будет нужно… какая-нибудь помощь… позвоните. Иногда бывает полезно иметь друга.

Она держала карточку за угол, как что-то мокрое.

— Друга?

— Да. Почему бы порой не прибегнуть к дружеской помощи?

— Чтобы избавиться от проблем?

— Ну да. Например.

Что-то мелькнуло между ними — взгляд, который Джо счел своего рода согласием.

Послышались шаги, атмосфера в комнате ощутимо изменилась, словно упал столбик барометра, как это бывает перед бурей. Из кабинета, протягивая руку, вышел Фарли Зонненшайн.

— Детектив… Простите, что заставил ждать.

— Спасибо, что согласились увидеться, сэр.

— Заходите, заходите. Ингрид уже предложила вам кофе?

— Да. Я отказался.

— Полицейский, который не пьет кофе? Хм…

Зонненшайн был высоким, примерно шести футов трех дюймов, и довольно красивым, притом ничуть не смазливым. Он почти облысел, а оставшиеся волосы очень коротко стриг, отчего трудно было определить его подлинный возраст. Ему могло быть от пятидесяти до шестидесяти пяти.

Он провел Джо в кабинет, обставленный в том же стиле, что и холл, — сталь и светлое дерево. На полках и на стенах стояли трофеи — лопатки с церемоний закладки первого камня, каски, архитектурные наброски, фотографии (в том числе снимок Зонненшайна с президентом Кеннеди).

Застройщик предложил Джо сесть так, чтобы их не разделял стол. Джо сел и немедленно закинул ногу на ногу. Зонненшайн сделал то же самое, но более элегантно. Джо попытался скопировать его позу, но бедра у него были слишком массивны, и в результате он больно прижал себе яички, а потому пришлось занять исходную позицию.

Зонненшайн был евреем, но напоминал скорее классического янки, отчего казался еще более чужим. Человек, в котором смешалась экзотическая кровь двух народов, даже трех, если считать богачей отдельным суперэтносом, — Джо, например, так всегда считал. Люди типа Фарли Зонненшайна прижимали ирландцев еще сотню лет назад. К черту совместную фотографию Зонненшайна и Кеннеди, ирландского мученика. Джо прекрасно знал, как богатые янки и евреи смотрели на Кеннеди. Президент сбросил с себя всякую ирландскость и превратился в настоящего янки. А еще Джо знал, как богачи относятся к людям вроде Дэйли — дорчестерским пэдди, праху земному. Джо прекрасно понимал, что ему не подняться из канавы. Ощущая тошноту от негодования, он мечтал уйти немедленно.

— Итак, — сказал Зонненшайн, — чем могу помочь?

Он, кажется, не испытывал никаких дурных предчувствий по поводу визита из полиции.

Джо рассказал о проникновении в магазин Мо Вассермана, о четверых громилах в темном седане, с бейсбольными битами, об их равнодушии к деньгам, о том, что Вассерман впоследствии опознал одного из парней на стройке в Уэст-Энде.

— Понятно, — проговорил Зонненшайн. — Значит, вы хотите знать, не я ли послал бандитов, чтобы выкинуть старика из его лавочки? Нет, не я.

— Тогда каким образом этот парень, Пол Маролла, получил работу на вашей стройке?

— Понятия не имею. Я не отслеживаю отдельных рабочих. Работая над проектом подобного масштаба, мы пользуемся услугами многочисленных субподрядчиков. Большинство рабочих на стройке наняты именно таким образом. Вы когда-нибудь занимались строительством, детектив?

— Да.

— Тогда вы меня поймете. У меня есть свои люди, но, помимо прочего, я посредник, объединяю людей, необходимых для успешного завершения проекта.

— А как насчет Вассермана? Что вы помните об этом доме, о маленьком старике, который отказывался уезжать?

— Я вижу, вы читаете газеты, Джо — можно называть вас Джо? — а потому понимаете, что в Уэст-Энде огромное количество подобных случаев. Множество маленьких старичков и старушек. Помните миссис Блад? Она даже вроде как прославилась. И разумеется, меня сочли злодеем. Не важно. Швыряйте в меня камни, да будет так. Если вы хотите знать, помню ли я Вассермана с такой-то улицы, я скажу «нет». Если вы спросите, помню ли я такое-то здание, которое затормозило ход работ, я скажу «да». Конечно, помню. Ничего личного, Джо. Не знаю, что наговорил вам этот человек, и не сомневаюсь, что он обижен — как же иначе? — но бизнес есть бизнес. Наш проект жизненно необходим городу, Джо. Необходим во имя будущего. Нельзя забывать: на каждого несговорчивого старика или старуху найдется сотня, тысяча человек, которые, так или иначе, выиграют. Если помните, Кеннеди говорил: «Править — значит выбирать». Иногда приходится делать выбор. И никому это не по нраву, уверяю вас. Здесь нет преступников, Джо.

— Но кто-то вломился к нему в магазин…

— Вы решительный человек, Джо, настоящий детектив, и я это ценю. Но прошу вас хотя бы на мгновение взглянуть шире, увидеть картину целиком. Вы знаете, что после Первой мировой войны Бостон был четвертым по величине городом Америки? Знаете его нынешний статус? Он тринадцатый, и падение продолжается. За последние двадцать лет, пока страна развивалась, один из крупнейших городов вымирал. Понимаете, о чем речь, Джо? Нам жаль маленьких людей, которым пришлось нелегко, но город борется за жизнь. Мне жаль Мо Как-его-там и его магазинчик, но еще сильнее меня беспокоит вопрос, выживет Бостон или умрет.

— Послушайте, я всего лишь спрашиваю, кто вломился к Вассерману.

— Не знаю.

— Не обижайтесь, но самый весомый мотив был у вас.

— Никаких мотивов, Джо. Мы получаем эту недвижимость абсолютно легально, город и правительство отчуждают ее по закону. Зачем нам ввязываться в сомнительные авантюры? Мы не действуем такими способами, в этом просто нет нужды.

— Мистер Вассерман говорит, вы не заплатили ему полную стоимость дома.

— А какова стоимость дома? Сколько вздумается владельцу? — Зонненшайн заговорщицки улыбнулся. — Здесь есть очаровательный местный обычай, Джо: когда через город проезжает фургон, все пытаются его ограбить.

— Не понимаю…

— Я этого и не жду. — Зонненшайн кивнул. — Поверьте, я ничего не знаю о вашем обиженном владельце магазина. Ничего об этом не знаю. Я бы никогда не стал делать то, что может поставить под угрозу успех проекта. Слишком многое на кону. Полагаю, я дал ответ на все ваши вопросы. Есть что-нибудь еще, детектив?

— Э… наверное, нет. — Джо кивнул, ощутив свое поражение. — Простите, что побеспокоил вас. Если я что-нибудь вспомню…

— Никакого беспокойства, отнюдь. Если вспомните что-нибудь, сразу звоните, Джо. Мне неприятно, что меня пытаются выставить бандитом.

Рики стоял в дальнем углу зала, когда до него вдруг дошло, когда связь стала очевидной. Он скользнул вдоль стены к первому ряду, где журналисты, склонив головы набок, царапали что-то в записных книжках, а две единственные среди публики женщины сидели, зажав в коленях сумочки. Рики пытался увидеть де Сальво на скамье подсудимых — тот слушал, как адвокат произносит заключительное слово, обращаясь к присяжным. Альберт де Сальво не страдал от недостатка внимания в течение этих восьми дней. Разумеется, он не давал показаний — разыгранная им комедия не выдержала бы серьезного перекрестного допроса, — поэтому он старался извлечь максимум из своих появлений на публике, а в промежутке — вызвать сочувствие, сидя на скамье подсудимых. Но даже в этих рамках де Сальво умудрился создать грандиозный образ. Он был вполне удовлетворен работой, которую здесь проделывали. Он пришел, чтобы расставить все акценты, — открытый и прямой, в общем, неплохой человек, который вовсе не собирается отрицать очевидное. Рики видел, как де Сальво смотрит на адвоката. Леланд Блум славился своими концовками, и теперь он начинал набирать силу и скорость — это должно было воодушевить как присяжных, так и самого Блума.