Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность - Найо Марш

— А мужчины?

— Разве это имеет значение? Кадди ушел с женой, мистер Макангус, что неудивительно, пребывает в гордом одиночестве. Ну и вскоре после него мистер Мэрримен тоже поплелся к себе.

— А Дейл?

— Ушел сразу после Кадди, — отозвался Тим.

— А мне кажется, — заметил отец Джордан, — что кто-то из них мог выйти на палубу.

— С чего вы взяли?

— Просто показалось, я слышал, как там кто-то пел. — Тут он изменился в лице, даже побледнел немного. — Но с другой стороны, что тут такого! — воскликнул отец Джордан. — Нельзя же паниковать всякий раз, когда кто-то поет. Просто непозволительно.

— А мне позволительно, — мрачно произнес Аллейн.

— Когда все женщины у себя в каютах? Почему?

Тут вмешался капитан Баннерман. Пробубнил недовольным тоном:

— И вы еще спрашиваете, почему! Да потому, что у нашего мистера Аллейна навязчивая идея! Вот почему!

— Что хотел вам сказать мистер Макангус? — спросил его Аллейн.

Капитан сердито сверкнул глазами.

— Он вообразил, что кто-то покушается на его гиацинты.

— Что значит «покушается»?

— Выщипывает по цветку.

— Проклятье! — вскричал Аллейн и бросился к двери.

Но не успел он покинуть салон, как его остановил топот бегущих ног.

Он доносился снаружи, с палубы, и сопровождался мучительно тяжким дыханием. Через секунду сияющий огнями салон опустел. Все они выбежали навстречу человеческой фигуре, полуобнаженной, мокрой, уродливой, хватающей ртом воздух.

Это был Кадди. Увидев Аллейна, он резко остановился, как-то бессмысленно и дико улыбаясь. Вода стекала с волос в открытый рот.

— Ну? — спросил Аллейн. — Что стряслось?

Кадди делал какие-то непонятные жесты. Рука дрожала, точно веточка на ветру.

— В чем дело? Говорите! Быстро!

Кадди качнулся вперед. И вцепился мокрыми руками в Аллейна.

— Миссис Диллингтон-Блик, — запинаясь и отплевываясь, выдавил он. Потом кивнул два или три раза, еще теснее прижался к Аллейну, а затем, откинув голову назад, разразился смехом вперемешку с рыданиями.

— Веранда?

— О чем, черт побери, вы толкуете? — спросил капитан.

А Кадди все кивал и кивал.

— Пройдемте со мной, капитан Баннерман, будьте так любезны, — сказал Аллейн. — И вы тоже, доктор Мэйкпис. — Он ухватил Кадди за мокрые руки и оттолкнул от себя. А затем выбежал на палубу, остальные двое последовали за ним.

Они успели сделать всего несколько шагов, как за спиной послышались жуткие звуки. Истерический смех Кадди перешел в пронзительный визг.

— Доктор Мэйкпис! Вернитесь! — крикнул отец Джордан.

В салоне кто-то упал на пол, затем настала тишина.

— Погодите минутку, — сказал капитан Баннерман. — Он потерял сознание.

— Ну и пусть себе потерял.

— Но…

— Ладно. Идите, идите!

И Аллейн бросился бежать по палубе. В потолке над верандой была маленькая лампочка, и он ее включил.

Юбки испанского платья широко раскинуты, спадают черными каскадами по обе стороны от шезлонга. Хозяйка его лежит на спине, роскошные руки в длинных перчатках свисают почти до палубы. Голова повернута к левому плечу под неестественным углом. Верхняя часть лица прикрыта куском мантильи, как шторкой. Нижняя часть отливает мертвенной белизной, от этого еще резче выделяется родинка в уголке рта. Язык вывалился наружу, на пухлом горле начала проступать синева. Искусственные жемчужины из разорванного ожерелья разбросаны на декольте, за край выреза засунут цветок гиацинта.

— Ладно, — не оборачиваясь, пробормотал Аллейн. — В любом случае уже слишком поздно, но вы все же посмотрите, можно ли тут чем помочь.

К этому времени уже подошли Тим с капитаном Баннерманом. Аллейн отошел в сторону.

— Только доктор Мэйкпис, — очень вас прошу, не нарушайте общей картины.

Тим склонился над телом.

И через секунду-другую выпрямился.

— Но вы только посмотрите! — воскликнул он. — Это же не… это, это…

— Вот именно. Но наша задача определить, можем ли мы хоть чем-то помочь. Есть шансы?

— Никаких.

— Уверены?

— Да.

— Что ж, ладно. Тогда займемся вот чем…

IV

Капитан Баннерман и Тим Мэйкпис остались стоять там, где указал им Аллейн. Свет от лампочки озарял лишь часть веранды возле шезлонга. На палубе виднелись беспорядочные отпечатки крупных мокрых ступней. Аллейн присмотрелся и увидел, что они частично перекрываются отпечатками его ног и Тима, а также чьих-то других. И стал внимательно их рассматривать.

— Эспадрильи, — пробормотал он. — Девятый размер.

Владелец этой обуви подходил к шезлонгу, постоял возле него, а затем отошел на правый борт.

— А вот этот человек бежал, — заметил Аллейн и проследил за направлением отпечатков мокрых ступней. — Бежал вдоль палубы, затем попал в круг света и остановился, затем свернул и остановился у кнехта, обежал его и перебежал на левый борт. Ну, насчет него никаких сомнений.

Инспектор повернул назад, к веранде, остановился у высокого рундука в углу палубы правого борта. Посветил под ним фонариком — сигаретный пепел и окурок.

Он подобрал окурок, увидел на нем монограмму, понял, что сигарета турецкая.

— Как думаете, можно что-то из этого извлечь? — спросил он Тима, показывая ему окурок. А затем вернулся к веранде и продолжил идти по следам мокрых ног. Их владелец перебрался по лестнице с правого борта на нижнюю палубу, к бассейну. На пятой сверху ступеньке виднелось большое мокрое пятно.

Аллейн вернулся к капитану Баннерману.

— В сложившейся ситуации, — сказал он, — медлить не имею права. Я должен сделать снимки. После этого доступ к веранде надо перекрыть. Так что, сэр, вы должны отдать распоряжения.

Капитан хмуро взирал на него.

— Такого поворота событий, — пробормотал он наконец, — никак нельзя было предвидеть. Это противоречит всякому здравому смыслу.

— Напротив, — возразил ему Аллейн. — Именно это и должно было случиться.

I

Пассажиры разместились в одном конце салона, двери были заперты, шторы опущены. В силу привычки каждый из них занял свое обычное место, а потому с первого взгляда сцена эта выглядела почти нормальной. Только мистер Мэрримен отсутствовал. Ну и, разумеется, миссис Диллингтон-Блик.

Аллейн лично обошел каюты каждого из мужчин. Мистер Мэрримен крепко и сладко спал. Лицо спокойное, щеки розовые, губы полураскрыты, волосы вздыбились на макушке петушиным гребешком. И Аллейн решил пока его не беспокоить. Тихо притворил дверь и двинулся дальше по коридору. Мистер Макангус в пестрой пижаме и с маленькой щеткой в руке занимался своей прической — разделил волосы на пробор ровно посередине и начесывал темные локоны на уши. При виде Аллейна он торопливо зарыл шкатулку на туалетном столике и даже загородил ее спиной. Обин Дейл, полностью одетый, находился в гостиной. В руке стакан с каким-то напитком, и стоял он рядом с дверью, приоткрытой на небольшую щелочку. Выглядел он как-то странно — смотрел вызывающе, испуганно и выжидательно. И еще было ясно — он пьян просто в стельку. Аллейн смотрел на него секунду-другую, потом поинтересовался: