Записка с того света - Оллард Бибер

что же, у вас есть доказательства? Это просто смешно. Тогда предъявите мне живую Жаклин Эрленбах.

Это звучало логично. Доктор, видимо издеваясь, употребил слово «предъявите», которое секунды назад использовал Макс. Сыщик понял намек и сказал:

– Кстати, труп Жаклин Эрленбах предъявил вам ее муж Дитмар Гундер, и вы, не раздумывая, подписали заключение о смерти.

– Если она похоронена, вы вправе требовать эксгумацию трупа, а уж потом предъявлять мне претензии.

Макс подумал, что глагол «предъявлять» доктору явно понравился. Но поскольку эксгумация была исключена в силу состоявшейся кремации, решил потихоньку сворачивать бесполезный спор. Тем более что про себя он решил, что Жаклин здесь, а доктор уже не скажет ничего нового. Для острастки Макс сказал:

– Если нужно, проведем и эксгумацию. Итак, вы утверждаете, что подписали свидетельство о смерти Жаклин Эрленбах и ошибки быть не могло?

Доктор Кольс подумал, что он так или иначе зашел слишком далеко и терять ему больше нечего. За ним все равно однажды придут. Теперь главное – сохранить жизнь пациентки. Он, не краснея, сказал:

– Молодой человек, вы напрасно пытаетесь меня шантажировать. Более того, я не понимаю, зачем вам это надо. Если вы не прекратите ваши нападки, я вызову полицию.

Подобное заявление было уж совсем смелым. Оно являлось вершиной того блефа, на который пошел доктор Кольс. Макс даже восхитился его храбростью. Но больше нельзя было терять время. Нужно было думать, как подступиться к Жаклин Эрленбах с другой стороны. Он встал с кресла и сказал:

– Всего доброго, доктор Кольс.

Потом сыщик направился к выходу, оставив растерянного доктора сидящим в кресле. Доктор Кольс подумал, что после этого разговора ситуация, в которой он оказался, стала еще более неопределенной.

46

Дитмар Гундер боролся за свою свободу и право владеть всем, что он приобрел в течение последних недель. Он уже так привык к роскоши, что уже не хотел жить по-иному. Он перегрызет горло любому, кто попробует отнять у него то, чем он владеет. Удивительным образом путь к желанной свободе лежал через убийство. Он должен найти Жаклин во что бы то ни стало. Он справедливо полагал, что, если бы она была мертва, к нему давно бы пришли. Но не пришли. Значит, она еще жива. Борьба за жизнь обострила его и без того изощренный ум. Дитмар поставил себя на место Жаклин и решил, что если в ней еще есть хоть капля воли к жизни, то она будет за нее бороться. Помочь ей могут только в одном месте. Звериным чутьем он чувствовал, что она в онкоклинике. В голове билась только одна мысль: как убедиться, что она там?

…Дитмар уже час бродил вокруг онкоклиники. Он то подходил к чугунному ограждению территории клиники и вглядывался во все происходящее там, то снова убегал за густые кусты, находящиеся неподалеку, садился на имеющуюся там скамейку и некоторое время сидел, подперев голову ладонями рук. Потом поднимал голову, смотрел мутными красными глазами перед собой и снова бежал к ограде.

Его мало занимали мысли о том, что сейчас могут предпринять полиция и этот частный сыщик. Он был уверен, что если Жаклин исчезнет из этой жизни навсегда, то правосудию нечего будет ему предъявить. Его жена умерла. Все, кто что-то знал о деталях ее кончины, тоже умерли. Фактов, доказывающих, что он приложил к ее смерти руку, нет. Все остальное – досужие домыслы.

Дитмар в очередной раз опустился на скамейку, вытирая ладонью испарину, выступившую на лбу. Что же делать? Он закрыл глаза и попробовал отвлечься от навязчивых мыслей. Ничего не получалось.

– Вам плохо, молодой человек? – как во сне услышал он голос. Или он просто сходит с ума? В голове шумело, и казалось, что голос исходит откуда-то издалека, хотя источник звука был совсем рядом, в чем он убедился, как только поднял голову и огляделся вокруг. Рядом с ним на скамейке сидела пожилая женщина. Он не заметил, когда и откуда она появилась. Дитмар посмотрел на незнакомку изучающим взглядом. На ней была легкая кофточка, брюки спортивного типа и легкие туфли без задника. Он еще раз оглянулся по сторонам в надежде увидеть поблизости жилые дома, но ничего подходящего, откуда можно было прийти в таком одеянии, чтобы просто немного посидеть на скамейке, не было. Лишь впереди за кустами виднелась онкоклиника – серое здание из стекла и бетона, огороженное чугунной оградой. Может быть, она оттуда? Обыкновенная пациентка, которая просто пришла в зеленую зону отдохнуть на скамейке. Не весь же день просиживать в палате, ожидая очередную процедуру. Наверное, им разрешают выходить на улицу, ведь онкобольные могут передвигаться самостоятельно. Он знал об этом, так как Жаклин тоже иногда проходила процедуры, а он один раз даже навестил ее – там, непосредственно в клинике. Они сидели тогда в специальной комнате для встреч пациентов с родственниками. Это было давно. О существовании этой скамейки он тогда не знал, да и не нужна она была ему тогда. Эту скамейку он обнаружил только сегодня, да и то потому, что искал место, где бы он был не так заметен. На всякий случай. Периодически бегая к ограде, он надеялся, что вдруг случайно увидит прогуливающуюся по территории Жаклин. Пока что это не получилось, и он мучительно строил в голове другие варианты действий. Пойти непосредственно в клинику он, конечно, не мог.

Пациентка (так он все же решил) снова заговорила:

– Извините, думала, что вам плохо. Так вам не плохо?

– Благодарю вас, фрау, – он замялся, а женщина сказала: – Можете называть меня Изольда. Так с вами все в порядке?

– Да, – коротко ответил Дитмар.

Они некоторое время сидели молча. Изольда первой прервала молчание:

– Целый день сижу в палате одна, общения никакого, лишь изредка переброшусь парочкой слов с сестрой, приносящей медикаменты.

Его предположение оказалось правильным. Значит, пациентка. Его мозг заработал над новой задачей: как извлечь из этого максимальную пользу? Робко спросил:

– Давно вы здесь, Изольда?

Она, чувствовалось, была не прочь поболтать, но начала тоже осторожно:

– Простите, как вас называть?

– Курт, – соврал он.

– Я здесь уже две недели, Курт.

– Насколько серьезен ваш случай?

Изольда вздохнула:

– Терпимо, если вообще можно считать терпимой эту проклятую болезнь. Никак медицина с ней не справится. – Она немного помолчала: – Да что уж тут говорить. Сколько Всевышний отпустил, столько буду сражаться.

– И правильно, – согласился Дитмар, не придумавший других слов поддержки для Изольды.

Он подумал, что сейчас она начнет расспрашивать его, и лихорадочно строил варианты ответов на разные варианты