Чревовещатель - Ксавье Монтепен

– А, презренная!

– Убейте меня! Кто вам мешает? Уж не воображаете ли вы, что я боюсь смерти?

После этих слов раздался болезненный стон, а за ним слова:

– Мне больно. Какая низость!

Послышалось ворчание, и мужчина с неописуемым бешенством крикнул:

– Вон отсюда! Я вас раздавлю!

Положение, в котором оказался лейтенант, делалось нестерпимым. Наверно, ни господин, ни госпожа Метцер не подозревали о присутствии свидетеля. У Жоржа Праделя была только одна мысль — бежать, пока его не обнаружили. Ему это не удалось. Дверь в комнату, в которой он находился, вдруг отворилась, и на ее пороге появилась госпожа Метцер.

Леонида, бледная как смерть, задыхалась от волнения, испуга и боли, потому что муж в припадке бешенства сжал ее руки так, что чуть не сломал их. Ее длинные белокурые волосы рассыпались по плечам и груди. Жгучие слезы катились из глаз. Ее красота была поразительна. Жорж Прадель, изумленный и ослепленный этим явлением, будто окаменел, ему с трудом достало присутствия духа поклониться. Госпожа Метцер, очутившись неожиданно лицом к лицу с незнакомцем, который, возможно, все слышал, закрыла руками лицо, прошла через комнату и исчезла.

Мы должны дать нашим читателям объяснение. Мулатка, оставив посетителя и намереваясь доложить хозяину, что его ждут, отправилась к нему. Но Метцер, выведенный из себя сопротивлением жены, не захотел слушать служанку и приказал ей оставить его в покое. Девушка боялась Даниеля, грубость которого была ей известна. Она не настаивала и ушла, говоря себе: «Не хочет слушать. Скажу позже, когда он перестанет сердиться».

Вот почему муж Леониды, думая, что он один в доме, дал волю своему бешенству. Несколько минут Жорж Прадель, словно завороженный, не мог отвести глаз от двери, за которой скрылось дивное видение. Одной секунды и одного взгляда было достаточно для того, чтобы сердце лейтенанта было безраздельно отдано Леониде. Он был выведен из этого восторженного состояния вторым явлением, настолько отвратительным и пошлым, насколько первое было трогательно и поэтично.

Толстая короткая фигурка Даниеля Метцера появилась в двери, которую оставила отворенной его жена. Его скуластое лицо, с большими залысинами надо лбом, было в эту минуту кирпичного цвета. Густая рыжая борода сливалась с его пылающими щеками. Серые глаза, сверкавшие от гнева, точно хотели выскочить из орбит. Даниель Метцер в изумлении остановился на пороге, увидев посетителя в комнате, которую считал пустой.

– Кто вы? — закричал он. — Что вы здесь делаете?

– Милостивый государь, — начал было Жорж Прадель.

Ростовщик не владел собой, он прервал молодого человека и продолжал, словно помешанный:

– Я нахожу, что очень дерзко с вашей стороны проникать таким образом в мой дом! Я вас не знаю. Чего вам от меня надо? Говорите же!

– Милостивый государь, — возразил лейтенант, которым овладевало раздражение, — я буду говорить, когда вы перестанете меня перебивать.

– Я у себя дома, милостивый государь! Я здесь хозяин!

– Тем больше причин быть вежливым с незнакомцем, который вынужден был переступить ваш порог. Заметьте, что я офицер. Следовательно, мое присутствие не должно казаться вам подозрительным.

Даниель Метцер взглянул на эполеты и шпагу своего собеседника и успокоился.

– Извините меня, — сказал он, — я заслужил этот урок. Признаюсь, ваше присутствие внушило мне глубокое удивление.

– Это не моя вина, — ответил лейтенант. — Меня привела сюда мулатка. Она ушла доложить вам о моем визите и больше не появлялась.

– Вы здесь давно?

– Около четверти часа.

– Стало быть, вы слышали?

– Многое, чего предпочел бы не слышать. Но успокойтесь, я ничего не понял.

Даниель принужденно скривился в улыбке.

– Госпожа Метцер женщина превосходная, добрейшая, но характера упрямого. Я также слишком самовластен, возможно. Я просил мою жену сделать нечто не сложное, но очень важное с точки зрения моих выгод. Ну а она отказывает, и без причины, или, скорее, по причинам пустым, нелепым, смешным и не заслуживающим внимания. Но я постараюсь убедить ее. Она согласится.

– Позвольте мне заметить, милостивый государь, — сказал Жорж Прадель, — что вы сообщаете подробности…

– Которые должны казаться вам утомительными. Это совершенно справедливо. Извините меня снова, милостивый государь, и благоволите сообщить, какому обстоятельству я обязан вашим визитом.

– Я желаю предложить вам одно дело.

– Не угодно ли вам пожаловать в мой кабинет?

Кабинет Даниеля Метцера представлял странный контраст с двором, мавританскими аркадами и с фонтаном. Бюро из красного дерева, заваленное бумагами, кресло, обитое кожей и с круглой подушкой, несгораемый шкаф, выкрашенный под бронзу, часы с кукушкой на стене и пять тростниковых стульев составляли всю его обстановку.

Даниель подвинул стул гостю, сам сел в кресло и, сложив на круглом животе короткие руки с квадратными пальцами, густо покрытыми растительностью, сказал:

– Теперь я слушаю вас.

Офицер, с тех пор как образ госпожи Метцер завладел его сердцем, мало заботился о том, что банкир Ришар Эллио отнимет у него жидовку Ревекку, с которой он не хотел больше видеться. Следовательно, теперь ему было все равно, успешна будет его просьба или нет. Если он не отказался от своей затеи, то единственно для того, чтобы получить доступ в этот дом.

– Милостивый государь, — начал он, — меня зовут Жорж Прадель, я лейтенант зуавов. Вследствие обстоятельств, подробности которых вам будут неинтересны, я немножко стеснен в настоящую минуту, и мне понадобится на несколько недель небольшая сумма: тысяча франков.

– И вы пришли просить у меня эту сумму?

– Да, взамен на вексель и проценты, которые вы сами назначите.

– Кто вам подал мысль обратиться ко мне?

– Мой приятель Ахилл Даркур, егерский лейтенант.

– Сын руанского Даркура?

– Он самый. Я прибавлю, что он любезно согласился поручиться за меня.

– Но я не банкир.

– Вы деловой человек, это одно и то же.

Даниель пожал плечами.

– Дела, — повторил он, — да, конечно, занимаюсь важными делами, не имеющими никакого отношения к векселю в тысячу франков, который, возможно, — не сердитесь, господин офицер, — будет опротестован.

– В этом вы ошибаетесь, — ответил Жорж. — У меня есть гарантированное средство погасить этот вексель. Я не имею состояния, — продолжал молодой человек, — но у меня есть дядя: очень богатый, который любит меня как сына и присылает мне каждый год к первому января сумму вдвое больше той, которую я у вас прошу. Сегодня тридцатое ноября.