Следовать новым курсом - Борис Батыршин

Северная Атлантика,

…ноября 1878 г.

Вторые сутки, как установился ровный, без штормовых порывов норд-ост. От горизонта до горизонта тянулись ровные шеренги волн. Эскадра по-прежнему шла двумя колоннами: в левой «Минин», «Герцог Эдинбургский» и «Пожарский», в правой безбронные «трофеи» – «Клеопатра» и «Скоморох». Все русские фрегаты несли полное парусное вооружение, как раз на случай таких вот затяжных океанских крейсерств – и теперь весело бежали вперёд, подгоняемые свежим четырёхбалльным ветром. Винты подняты в особые шахты и не мешают водяным струям обтекать плавные обводы корпусов; Кроме нижних парусов и марселей вздёрнуты брамсели и летучие кливера – громады парусов радуют сердце истинных марсофлотов, но и заставляют сменившихся с вахты спать вполглаза, всё время находясь в напряжённом ожидании. В любой момент могут засвистать боцманские дудки: «все наверх, рифы брать!». И тогда, хочешь-не хочешь, вываливайся из раскачивающегося на орудийной палубе гамака, куда залез всего-то две склянки назад, карабкайся по жёстким выбленкам вант, разбегайся по висящим над мокрой, стылой бездной реям…

– Вы бы, Геннадий Семёнович пошли, поспали. – сказал Повалишин. Бежим ровно, ветер славный – самое время добрать часика два. Да и руку вашу как бы не застудить…

Им всем, всей команде, от командира до последнего трюмного матроса, дорого дался переход вокруг Шотландии. На траверзе Фарерских островов попали в сильнейший шторм, и порой казалось, что не понадобится никаких английских пушек – разъярённая Северная Атлантика сама раздавит жалкие железные скорлупки, посмевшие бросить ей вызов.

Позже, когда эскадра миновала Гебриды, стало полегче. Перестало штормить, что нечасто случается в этих широтах поздней осенью, и адмирал, желая сэкономить уголь, велел ставить паруса.

– Сколько ж можно спать, Иван Фёдорыч! – добродушно отозвался собеседник командира. – Эдак я совсем в медведя превращусь и в спячку залягу до весны. Что до руки, то она уже почти не болит. Наш дражайший эскулап аккуратно всё заштопал. Думаю, как придём в Североамериканские Штаты – можно будет уже снять этот такелаж.

И брезгливо подёргал правой рукой полотняную петлю, в которой висела левая. Привет из британского форта Полл.

– И-и-и, даже и не мечтайте! – замахал руками Повалишин. – В Филадельфии первым делом отправлю вас в больничку – подлечитесь, приведёте себя в порядок.

– Но ведь…

– Даже и не спорьте, а то вмиг спишу на берег. Сами виноваты: надо же было исхитриться и получишь удар штыком. Единственный из всей «Клеопатры» раненый – и тот командир десантной партии! Проявили, называется, геройство…

– Да какой там геройство… – пренебрежительно отмахнулся старший офицер. – Этот форт Полл – одно название что форт. Уж не знаю, как его там перестраивали, а только сильно подозреваю, что своровали на этом немало, чисто по-российски. Береговые фасы действительно, подновили, обложили камнем. Орудийные дворики обустроили, траверсы… А с тыла полнейшее запустение: рвы позавалились, на гласисах гуси пасутся и кусты выше человеческого роста, в казематах амбразуры досками заколочены. Боцман, когда всё закончилось, в потерну сунулся – вода стоит по колено, вонища, крысы дохлые плавают. Признаться, больше всего я опасался, когда мы к этому форту по суше добирались, в обход. Шутка сказать: три версты шагать, считай, вслепую. Туман, изгороди какие-то повсюду, не видно ни зги, только собаки где-то брешут. Неровён час, наткнёшься на местных жителей, тревогу поднимут…

Операция действительно была рискованной. Не желая вступать в артиллерийскую дуэль с береговой батареей (двенадцать шестидесячетырёхфунтовок – это, всё же, солидно) Бутаков решил взять пример со знаменитых корсаров вроде Френсиса Дрейка и Генри Моргана. Старый пятиугольный форт, построенный ещё в шестнадцатом веке и подновлённый, если верить справочникам, в 1861-м году, стерёг подходы к Гуллю с моря. А потому, решено было входить в эстуарий с утра, в туман, когда часовым на верках батарей видны только неясные, размытые силуэты кораблей. Для верности адмирал пустил вперёд британские «трофеи» – «Сьюперб»-«Олег», «Резистанс»-«Адмирал Грейг» и «Клеопатру». Но одной этой хитростью дело не ограничилось: не доходя нескольких миль до форта Полл, с кораблей высадили на шлюпках десант, который должен был с началом бомбардировки ударить батарейцам в спину.

– Могли, конечно. Так ведь не наткнулись!

– Ясное дело, не наткнулись. – проворчал в ответ старший офицер. А рука-то у него побаливает, подумал Повалишин, вон как кривится. Нет, обязательно надо в больницу!

– Этот Гулль – провинция-с, сонное царство, вроде нашего Урюпинска. Ну, мы дошли, во рву расположились, осмотрелись. А как вы открыли пальбу – тотчас бросились на приступ. Да и какой приступ, смех один! Я более всего опасался, что нас снарядами с кораблей и побьёт…

Старший офицер знал, что говорит: до того, как попасть на «Клеопатру», он в прошлую кампанию командовал отрядом паровых катеров на Дунае – наводил переправы, высаживал десанты и не раз схватывался с турками врукопашную.

– Однако ж, штыком вас знатно пырнули!

– Ну, так британцы вояки отчаянные, упрямые. Кто успел винтовки похватать – тот отбивался, покуда на ногах стоял. А как с ног сбили – сдался, потому как сила солому ломит. Только немного их оказалось, тех защитников. Мы потом пленных расспросили – две трети гарнизона в городе по бабам да кабакам, а комендант форта, майор Деррек, лежит у себя на квартире пьяный вусмерть. Так, в себя и не пришёл, даже от пальбы. Пришлось водой отливать болезного…

– Может, не надо было его с собой забирать? – задумчиво произнёс Повалишин. – Проку с такого пленного: только провиант казённый переводит да мается морской болезнью. Вестовой докладывал – всю каюту заблевал.

Обрюзгший, похожий на собаку породы мопс, англичанин, вечно недовольный тяготами морской жизни и требующий особого к себе отношения, успел всем изрядно надоесть.

– Оставить его было бы бесчеловечно. – ухмыльнулся старший офицер. – Это сейчас он пленник, герой, до конца защищавший вверенное ему укрепление. А оставь мы его – пошёл бы под суд за то, что с пьяных глаз проспал вверенную ему батарею. В Нью-Йорке отпустим на берег, а сейчас – пусть помалкивает в тряпочку и радуется, что так благополучно всё обошлось!

– С флагмана пишут: приготовиться к повороту последовательно. Курс – зюйд-вест-тень-зюйд! – заорал сигнальщик.

– Ну вот, отдых наш и закончился. – вздохнул Повалишин. – Боцман, свищи малый аврал! Подвахтенных на брасы, к повороту стоять!

Отступление третье

«Великое царство будет разрушено»

Собираясь начать войну, один древний деспот задал вопрос предсказателю: «кто будет победителем?» Предсказатель подумал-подумал, и ответил той самой фразой, что вынесена в заголовок этой главы. Чем вверг упомянутого владыку в тяжкие раздумья.