Идеальное несовершенство - Яцек Дукай

– Просто охренительно.

– Вы пользуетесь внутренними подключениями?

– Чем-чем?

– Программами привойки.

– Нет.

На этот раз он взбежал на террасу. Они уже ждали, семеро. Он вынул автомат и застрелил их. Двое последних пытались сбежать от водопада пуль, укрыться – он повел за ними по террасе длинной серией. Достал всех.

Когда менял рожок, еще четыре Патрика Георга помчались зигзагами от деревьев. Эти уже, естественно, были экипированы огнестрельным оружием. Двигались прыжками, по двое; пока вторая двойка лупила под крышу виллы длинными очередями. Замойскому пришлось самому спрятаться за колонной.

Он подождал, пока они подойдут под самую террасу. Когда услышал, как противники вскакивают на нее, выдернул зубами чеку и по высокой дуге метнул из-за колонны гранату; потом вторую и третью. Взрывы разорвали ночь, Луна тряслась на небе. Осколки свистели вокруг, разделенные каменным пилоном на два фронта металлической бури – выстави он туда руку, остался бы лишь короткий обрубок: кость и кровь.

Потом он прошел по руинам виллы и окрестностям, подсчитывая трупы. Не сумел подсчитать точно, но ничего странного, имея в виду степень их расчленения.

Удивился, заметив, что одну из Патриков Георгов Макферсонов еще живуё. Живуё – умирает, растянутуё на ступенях, красная слюна на рыжей бороде, иссеченный корпус, тремор ладони. Кашлялу бы, когда бы имелу силу для вдоха поглубже.

Адам склонился над еум.

– Кто ты?

– Погибни! – шепнулу Георг.

– Кто?

Замойский приложил ому ко лбу горячий ствол пистолета.

– Ты не имеешь права…

– Что?

Ону едва дышалу, давилусь кровью.

Замойский чуть ли не прижал ухо к егу губам.

– Ты не уничтожишь… – слова тише ветра.

– Что? Чего?

– …вселенную.

И со столь эффектной фразой на губах скончалусь.

– Богатство моей внутренней жизни и впрямь меня удивляет, – Замойский кисло улыбнулся Патрику на экране. – Уверенность в собственной важности привело меня к комплексу Бога.

Он снова выскочил на террасу. Новых нападающих не появилось. Впрочем, даже если бы и возникли – не обратил бы, пожалуй, на них внимания. Только теперь заметил, что наделал: уничтожил все экспонаты. Неразличимые их остатки и куски столиков валялись среди мраморных обломков по всей террасе.

Он поднял фрагмент какого-то электронного прибора, покрутил в пальцах. У предмета не было никакого запаха.

Он тряхнул головой и —

– вспомнил все снова. Луна, пруд, ивы, руины. Он стоял в десятке метров от лестницы, в том самом месте, где обычно.

Подошел ближе, заглянул. Все разбито; трупов нет, но Дворец лежит в обломках.

Еще раз. Вспомнить.

Подбежал, взглянул.

Руины руин – останки.

Еще раз.

То же самое.

Было гражданство, нет гражданства. Чтоб его. Из-за собственной глупости; и собственных комплексов. (А может – из-за чего другого?)

Ступай-ка ты к психиатру, Замойский. Лечись. Может, ты и не в курсе, но у тебя душа серийного самоубийцы.

(– Плато?

– Нет.

– Так что он делает?)

Он очнулся. Анжелика неловко отстегивалась от кресла. Ее взгляд не отрывался от Замойского.

– Хорошо, все уже хорошо, – успокоил он ее.

Она все еще смотрела на него с подозрением.

– Ты перекопировал себе с Плато Кабинет?

– Что? Нет. То есть, – Замойский указал на экран слева, – ону перекопировалусь.

– Собственно, я пояснялу стахсу Макферсон ситуацию… – началу Георг/Официум.

– Прошло девять месяцев, – опередил егу Адам, обращаясь к Анжелике. – Я говорил с твоим отцом. Это была работа де ля Рошу, то второе покушение и похищение. Ону перехватилу сообщение из Колодца. Сейчас в полный рост идет война с Деформантами, Порты захлопнуты. Мы летим переждать около черной дыры. Эту де ля Рош – ону какой-то союзник Деформантов, нет? Они атаковали егу Клыки ошибочно или как? Я не разбираюсь в вашей политике. Что, собственно, означает гражданство?

– Джудас тебе его предложил?

– Что? Нет. Хотя —

– Должен был. Боже, как же пить хочется…

– Ты сильно порезалась.

– Факт, – она глянула на перевязанные обрывками рубахи руки. – Но, как ты и сказал, я должна была его кормить, пока не поняла, что информация дошла, и Император закрыл Поля похитителей. – Патрику же она проворчала краешком рта. – Моглу показаться и пораньше.

– Ты уже была без сознания, стахс, – сказалу Георг/Официум.

Замойский молчал. Он затронул эту тему, не успев толком подумать, и теперь только сглатывал сухим горлом. Его жгла болезненная горячка; приложи он предплечье ко лбу, наверняка обжегся бы. Взгляд он тоже не мог отвести – тогда бы Анжелика догадалась обо всем, Адам был в этом уверен: хватит малейшего жеста, выдаст его. Девушка прочтет Замойского так же, как прочел ее он над кратером Пандемониума.

А потому полный контроль. Не даст ей узнать, что – позабыл о ней.

Когда бы не Войны, как бы долго он оставался в Фарстоне? Когда бы не их блокада, из Дворца Памяти он бы тоже вернулся в Фарстон, не в Клык. Анжелика бы истекла здесь кровью до смерти. Он забыл о ней.

Но он сразу почувствовал раздражение и отвернул гнев от себя. А что, я чем-то ей обязан? Откуда угрызения совести? Откуда стыд? Забыл – что ж, случается. Не было во мне намерения обидеть.

Но он осознавал, что в этот миг фальсифицирует свои чувства.

– Анжелика.

– Хм?

– Слушай, я бы никогда не —

Что, собственно, он собирался сказать? Он завис. Немо шевелил губами.

Вращающийся калейдоскоп красок притянул его взгляд вправо: это изменились звезды на экране.

– …что отказали все спирали, – говорилу Патрик/Официум. – Клык не способен к дальнейшему крафтингу. Скорее всего, по нам прошли Войны. Мы находимся на расстоянии более семи световых лет от ближайшей публичной звезды.

Замойский, с головой удивительно тяжелой, с розовой тьмой в глазах, воспринимал медленно, словно во сне. Что за «публичные звезды»? То есть – существуют и приватные? Ну да: те, закрытые в Портах. Значит все, что в открытой галактике… Ничего странного, что они имели претензию насчет кражи скольких-то там парсеков. Когда бы всякий закрафтировал космос согласно собственной прихоти…

– Плато? – спрашивала Анжелика.

– Все еще изолировано.