Жестокий герой - Валерия Ангелос

— Нет, - коротко бросает он и прихватывает зубами за шею, отправляет колючие иглы под разгоряченную кожу. - Никто за живое не брал.

— И что ты им всем говорил? Что обещал?

Спрашиваю и прикусываю язык от досады. Понимаю, такая информация совсем не нужна. Ничего не изменит, не повлияет никак.

Тогда зачем волнуюсь? Почему выясняю?

— Я формат не скрывал.

Голый трах. Помню прекрасно. Вот только теперь это режет, полосует изнутри. Отдается затаенной болью. Неужели ревную к прошлому?

Ревную. Господи. Как глупо.

Ладно, мне не надо обольщаться. Я для Тимура тоже временная забава. Занятный секрет. Загадка, которую интересно раскрыть до конца. А после наступит закономерная скука. У таких мужчин всегда много женщин. Верность - пустой звук.

— Наивная ты.

— Почему?

Он прокладывает дорожку поцелуев от скулы к виску. Вынуждает задрожать, когда совершает резкий рывок бедрами. Не проникает. Не вбивается вглубь. Но действует сокрушительно.

— Веришь - я тебя отпущу. Отдам другому мужику. Позволю свалить.

— Это было бы логично, - чуть дышу.

— Я стал твоим первым, - сгребает в объятия. — Последним тоже буду я. А если кто решит влезть между, то позавидует мертвецам.

— Разве у тебя не было девственниц? — запинаюсь. — Раньше. Разве ты никогда не соблазнял невинных девушек?

— Не помню.

— Лжешь.

Тимур перехватывает мою ладонь. Сдвигает указательный и средний пальцы вместе, остальные загибает на манер пистолета, приставляет импровизированное дуло к собственному виску.

— Ты - пуля, — заключает мрачно. - Всех вышибла на хрен.

— Моя невинность под вопросом, - сглатываю. — Сам понимаешь.

— Нет никаких вопросов, - отрезает. — Я тебя взял. Чище девчонки не встречал. Буду годами на член насаживать, но ты продолжишь краснеть и смущаться.

— Ты к другому привык.

Дергаюсь. Напрасно пробую выскользнуть из цепкой хватки. С трудом понимаю, что на меня нашло. Странная смесь чувств. Ревную. Раздражаюсь. Дико сержусь.

Тимур заваливает меня на спину. Опять оказывается сверху. И мое тело реагирует на подобный поворот самым безумным образом.

Выгибаюсь. Обнимаю крепкие бедра ногами. Почти оборачиваюсь вокруг сильного и опасного хищника.

— Чувствуешь? - он прижимает мою ладонь к своей груди, дает ощутить мощные удары пульса. - Ты в моей крови.

Его сердце бьется тяжело и мощно. Яростно. Сокрушительно. Обжигает диким ритмом. Его сердце бьется в моей руке. Или это просто иллюзия? Красивый мираж.

Я отдергиваю пальцы, будто ошпарившись. Прижимаю к губам. Только воля плавится. Неудержимая тяга накрывает лавиной, побуждает опять дотронуться до голодного зверя, провести ладонью по его груди. Ощущаю силу выкованных из железа мускулов. Жадно вбираю жар и бешенство. Впитываю ауру одержимости.

— Ты настоящий? - роняю настолько тихо, что даже не уверена, будто произношу вопрос вслух.

Его член врезается в меня. И это отзывается громче самых оглушительных «да». Отбивается тягучим эхом в каждой моей клетке. Прокатывается крупной дрожью. Отправляет колючие импульсы по напряженному телу.

Грубый толчок. Жесткий. Возбужденная плоть вбивается вглубь, точно стальной нож. Пронизывает насквозь. Раскалывает на части.

А губы дурманят нежностью. Накрывают рот мягко. Не сминают. Не терзают. Просто ловят дыхание. И от подобной ласки теряю всякую ориентацию в пространстве. Вмиг проваливаюсь в манящую темноту.

Всхлипываю. Кричу. Затихаю. Вцепляюсь ногтями в литые плечи, словно пробую удержаться наплаву. Надсадный стон раздирает горло, вырывается против воли.

Тимур доводит меня до исступления.

Его язык скользит по губам. Внутрь не проникает. Дразнит. Массивная ладонь проходится по груди. Пальцы сжимают сосок, Резко. Выбивают пораженный вскрик, высекают искры под разгоряченной кожей. И опять все сменяется щемящей нежностью.

Дикий контраст. Огонь и лед сражаются внутри меня.

Закостеневший орган движется, не ведая усталости. Жилистый. Толстый. Твердый. Реальное оружие. Опасное. Ранящее. Разбухшие вены четко пропечатываются в моем лоне. Выжигают тавро похоти.

Тимур входит до предела. Впечатление, будто таранит, доставая до самой матки. А после практически полностью отстраняется. Но поцелуй не разрывает. Алчно пьет стоны, что больше смахивают на вопль поверженного животного.

Агония находится рядом с блаженством. Теперь знаю точно. До этого момента я и не подозревала, что способна реагировать на мужчину подобным образом.

Отдаться. Довериться. Потеряться.

С ним - куда угодно. В любой омут. Очертя голову. К чертям. К адским бесам. Хоть в самое сердце пекла. На последний круг.

Я замираю. Ослепленная. Напрочь обесточенная. По жилам течет электрический ток, пробивает разрядами. Нервы обнажены. Душа - настежь. Оголена самая суть.

Рваные толчки. Порочные шлепки. Удары плоти о плоть. Запах секса пронизывает пространство вокруг. Чистый грех разливается по венам.

Еще. Глубже. Пожалуйста.

Тимур что-то задевает во мне. Острое. Болезненно-сладостное. Одурманивающее. Напрочь токсическое.

Я не могу остановиться. Не хочу останавливаться. Жажду большего. Пусть держит меня за руки. Пусть ведет вперед.

С ним - все можно. Не страшно.

— А ты настоящая? - вдруг спрашивает он, за долю секунды окатывает жгучим холодом, возвращает обратно в реальность.

Горечь на моих губах. Полынная. Преступная.

Я судорожно дергаюсь, будто рефлекторно надеюсь ускользнуть от ответа. Прячусь. Скрываюсь в спасительной темноте.

Только мужчина не отпускает.

Крупные ладони накрывают ягодицы, насаживают на громадный член еще сильнее, прижимают теснее. Нанизывают на упругий и до жути горячий орган. Густо поросшие волосами яйца впечатываются в промежность. Мир моментально раскаляется. Кровь вскипает.

Теперь нельзя сбежать. Некуда. И дело не в сексе.

— Тимур, — шепчу я. — Знаешь, есть вещи, которые нам никогда лучше друг другу не рассказывать.

— Зря дергаешься, — усмехается. — Я не прокурор. Мы не на допросе. Когда захочешь, тогда и выложишь больше правды.

— Нет, — мотаю головой. - Просто всего я не смогу объяснить,

— И не надо, - заключает ровно.

— Тимур...

— Дыши.

— Ти-мур, - голос предательски срывается, озноб до позвоночника пробирается, целиком и полностью подчиняет безотчетной панике.