Рыцари Христа. Военно-монашеские ордены в средние века, XI-XVI вв. - Ален Демурже

Присвоение особого облачения каждому ордену восходит ко времени их возникновения, хотя в отношении Храма этот вопрос неясен. Вильгельм Тирский пишет, что белый плащ присвоили тамплиерам на соборе в Труа, тогда как из устава, составленного на том же соборе, следует, что они его уже носили: ведь отмеченные случаи неправомерного ношения белого облачения побудили отцов собора отныне допустить его только для рыцарей — все остальные, и прежде всего «близкие» ордена (собратья, рыцари на временной службе), получали право носить только черный плащ или цвета bure [грубой шерстяной ткани] (серо-рыжий)[647]. У ордена Храма, как впоследствии и у всех остальных военных орденов, облачению следовало быть однотонным.

В испанских орденах и Госпитале братья сначала надели закрытые плащи, просто приспособив их к военным нуждам (укоротив). Боевые братья носили их поверх доспехов. Это было не очень практично. Решение папы Иннокентия IV позволило братьям Госпиталя для сражения заменять этот закрытый плащ на сюрко[648]. Позже так же поступили в отношении испанских орденов.

Различие между монастырскими каппой и куколем, с одной стороны, и плащом — с другой подчеркивалось тем, что с первыми сочетался наплечник (scapulaire), а со вторым — эмблема. По мнению Шарля де Мирамона, «принятие крестоносного креста стало лабораторией средневековой эмблемы», и он уточняет: «Чтобы найти первые определения религиозной эмблемы, их надо искать у военных орденов, воплощающих идеал крестоносцев»; эти эмблемы носили на плащах[649].

Устав ордена Храма не упоминает эмблемы. Согласно Вильгельму Тирскому, тамплиеры начали пришивать красный крест на свои плащи, только получив разрешение от папы Евгения III 27 апреля 1147 г.[650] Но если верить Эрнулю, тамплиеры какое-то время сохраняли эмблему каноников Гроба Господня, «разве что некоторые из них еще носили знак облачения Гроба»[651]. Речь могла идти только о патриаршем кресте с двумя перекладинами, а не об иерусалимском костыльном кресте, сопровождаемом по углам четырьмя обычными крестиками, который в XIV в. станет крестом рыцарей Гроба Господня, а позже — ордена рыцарей Гроба Господня[652]. А ведь крест ордена Храма был греческим. Надо ли полагать, что тамплиеры отбросили верхнюю перекладину патриаршего креста, чтобы прийти к форме греческого? И что именно эту модификацию Евгений III утвердил в 1147 г.? Не более чем гипотеза! Но она может примирить два этих утверждения, противоречащих друг другу.

Надо ли на голубом глазу принимать на веру рассказ Жака де Витри — многим обязанного Вильгельму Тирскому, — который с самого начала приписывает госпитальерам облачение и эмблему? Судя по его повествованию, вскоре после взятия Иерусалима Готфридом Бульонским Герард вместе с несколькими достойными и набожными людьми, «прикрепив белый крест на наружной стороне своих одежд в области сердца, торжественно принял обет…»[653] Это не очень похоже на правду. Скорее стоит предположить, что «крест приняли» позже, например когда орден милитаризовался. Устав Раймунда дю Пюи указывает, что «все братья всякого послушания… должны будут носить на груди крест на своих мантиях и плащах в честь Бога и святого Креста», но о форме и цвете этого креста ничего не сказано[654]. А ведь Эрнуль пишет, что госпитальеры сохранили, не меняя, эмблему Гроба Господня, то есть патриарший крест с двумя перекладинами. Он был изображен на печати магистра ордена в течение всей истории последнего. Так что проблема — в выяснении, когда госпитальеры усвоили белый крест и, в частности, восьмиконечный крест, изображенный на их облачениях знамени.

Эмблема, тем более крест, осмелюсь сказать, не является неотделимой от облачения. Не забудем, что крест — эмблема крестоносцев. А ведь — я здесь чуть-чуть уточню приведенное выше высказывание Шарля де Мирамона — братья Храма и Госпиталя не были крестоносцами; они не давали крестоносного обета; они были монахами и давали монашеский обет. Конечно, между их миссией и миссией крестоносцев была связь, и о понимании этого свидетельствует крест на одежде. В иберийских орденах (родившихся позже) с самого начала отмечено, что братья носят облачение, каппу: ее цвет уточняют уставы или папские буллы, подтверждающие их.

Здесь надо различать ситуацию ордена Сантьяго и орденов, подчиненных Сито. Преамбула к первоначальному уставу Сантьяго четко формулирует: рыцари «должны носить на груди крест на манер меча», чтобы он был хорошо виден[655]. А в отношении цистерцианских орденов неизвестно, в какой момент и каким образом их братья получили эмблемы, так что порой даже выражаются сомнения, всегда ли она у них была. Братья Калатравы, Алькантары, Ависского ордена и Монтесы различались не эмблемой, а наплечником (scapulaire), этой типично монашеской матерчатой деталью одежды, которую носили на плечах поверх каппы (даже во время боя): у них были «плащ (mantella), каппа и наплечник в качестве монашеского облачения»[656]. Только в XIV в. каппа (и капюшон, или куколь) превратились в открытый плащ, а от наплечника отказались, заменив его крестом на левом плече. Орден Монтесы имел это право с 1328 г. Калатрава по ее просьбе получила его только 26 июня 1397 г. через посредство буллы Бенедикта XIII; Алькантара дожидалась 24 марта 1411 г., а Ависский орден — 13 ноября 1485 г.[657]

Параграф 6 difiniciones 1468 г. ордена Калатравы уточняет, что крест следует носить на любой верхней одежде, будь то плащ, туника или что другое[658]. Значит ли это, что такая обязанность вводилась как новая? Под крестом имелась в виду эмблема или нет? Надо ли понимать, что до тех пор братья цистерцианских орденов никогда не носили креста? Допустить такое, похоже, очень трудно. Злоключения ависского креста как будто явно указывают, что он существовал с появления ордена: от красного креста, простого, поначалу отказались в пользу креста Калатравы, когда Ависский орден подчинили последнему; но после 1385 г. и победы португальцев над кастильцами Ависский орден в знак независимости изменил цвет своего креста — из красного тот стал зеленым[659].

У немецких орденов, родившихся на рубеже XII и XIII вв., одеяние и эмблема изначально были единым целым: тевтонцы получили плащ (белый), украшенный крестом (черным), в тот же день, когда были признаны в качестве военного ордена.

Связь между утверждением, или легитимацией, ордена и присвоением ему особого облачения (плаща и эмблемы) ясно прослеживается и в случае ордена Сан-Жорди-де-Альфама, основанного в 1200 г., но признанного папой только в 1373 г. Булла от 5 мая 1373 г. прямо утверждала, что «все настоящие и будущие братья будут носить спереди на каппе и белом плаще красный крест в честь Бога и святого Креста». А 8 сентября того же года епископ Лериды, передавая папское решение, торжественно вручил магистру Гильермо Кастелло белое облачение с красным крестом[660]. Когда в 1399–1400 гг. Монтеса слилась с Сан-Жорди-де-Альфама, объединенный орден сохранил белое облачение Монтесы, но с крестом святого Георгия — простым греческим крестом красного цвета. Эмблема представляла собой и облачение: братья «должны были носить в качестве облачения на своих одеждах эмблему в форме алого креста»[661].

Таблица 6. Облачения и эмблемы