Лицей послушных жен - Ирэн Роздобудько

И все это казалось более далеким и не менее удивительным, чем это удивительное лето. Сгрести бы все причиндалы в большой пакет и вынести туда, где запах зубной пасты «Поморин» и «Бадузана» в пластиковой фигурке в виде уточки были символами безусловной детской радости. Бросить бы это все посреди захламленной кухни и сказать – вот, разбирайте! Вот то, ради чего протекают ваши бездумные и безнадежные дни. Потому что дальше этого «дражайшего пятака» не распространяются мечты и желания половины амнезированного населения…

Кровать прогнулась – Мирось сел рядом.

Пришлось открыть один глаз.

Я представила, что он у меня сейчас похож на глаз напуганной лошади, если его увидеть вблизи, – большой и безумный.

– Сейчас придет Тамара, – усталым голосом сообщил Мирось. – Принесет что-нибудь успокоительное.

Конечно, к кому же еще он мог обратиться, как не к нашей «скорой помощи»!

Я хотела поблагодарить за заботу, успокоить его, что со мной все в порядке, но вместо этого из моих уст неожиданно вырвалось:

– Мирослав, я тебе изменила.

Заполняя достаточно длинную паузу, возникшую между этим сообщением и первой реакцией, скажу, что у меня давно назревало острое и весьма хулиганское желание произнести такую фразу – просто так, ради интереса.

Как-то Томочка, которая не оставляла свою социологическую практику, рассказывала, что с удовольствием провела бы такой эксперимент: люди из разных уголков мира произносят признание в измене (причем его лучше всего произносить безосновательно), а потом фиксируют ответы. На основе этого эксперимента можно написать множество социологических исследований. Это самая лучшая фраза, чтобы проверить, кто на самом деле живет рядом с тобой и что он (или она) о тебе думает.

Томочка считала, что угроза развода может проявить человека во всей его красе или уродливости. Многоопытная и весьма серьезная Томочка приводила массу разных жизненных примеров, самым ярким из которых была история образцовой супружеской пары, в которой все строилось на дружеских, партнерских отношениях, цивилизованно и гуманно до того момента, когда жена неожиданно попросила развод, а получила… нож в живот. Причем – мгновенно, без единого слова. Просто разговор состоялся в кухне, а нож лежал на столе. В другой истории – муж выставил свою любимую зимой на лестницу, сорвав с нее одежду. В лучшем случае обманутая половина переходила на ненормативную лексику. Одним словом, больше половины таких «исследований» из частной жизни наших обычных граждан не вызывали надежды на цивилизованность. Но раньше провести такой самостоятельный опыт у меня не было никаких оснований. А врать я не люблю.

Теперь у меня были основания не врать и воплотить эксперимент в жизнь в чистом виде. И я, затаив дыхание, ждала ответа.

Он был настолько банален, что мне показалось, будто я стала героиней какого-то сериала.

Сначала Мирось произнес задумчиво-угрожающее и довольно глубокомысленное: «Да-а-а-а…» Потом сказал, что он в этом и не сомневался, уж слишком неожиданно я «подалась лечиться». Затем шло еще несколько коронных фраз по поводу моего морального облика, который именно сейчас проявился, так как мое воспитание «всегда хромало на все ноги».

Была еще парочка уколов насчет черной неблагодарности за все то, что он для меня сделал (перечень был гигантский – за всю жизнь не отработать и первых пяти пунктов!). Как окончательный вердикт прозвучало то, что не зря Бог шельму метит. Мирось даже попробовал передразнить мое заикание, но плюнул, схватил меня за плечи, вдавил в матрас, несколько раз хорошенько встряхнул и шесть раз повторил вопрос: «Кто он?!»

Я подскакивала под его сильными руками, но была уже не здесь, потому что поймала себя на том, что способна видеть все со стороны и при этом – думать!

В такой вот ситуации! Я думаю и страшно удивляюсь тому, что, как оказалось, у человека «не было никаких сомнений» насчет меня. Никаких! Все десять лет – никаких сомнений в том, что пригрел на груди змею.

Это было так странно.

Просто странно, и больше ничего.

Но и обидно – а если бы это была только шутка, розыгрыш, тот дурацкий эксперимент, о котором говорила Томочка? Как бы он смог вернуть все назад после сказанного?

– Спасибо, – сказала я. – Спасибо…

И начала одеваться в первое, что попалось под руку. Он выдергивал вещи и снова забрасывал в шкаф. Я доставала другие.

За этим веселым занятием нас и застал звонок в дверь. Закрыв шкаф на ключ, Мирось бросился к своей «скорой помощи».

В коридоре зазвучали голоса – его новый, незнакомый, слишком звонкий, истеричный и тихое щебетание Томочки.

Потом все стихло.

Пошли в кухню, закрыли дверь.

Я села на кровать, тяжело дыша и думая, как бы мне выбраться отсюда, ведь они там, наверное, заняли «круговую оборону».

Но через минуту в спальню вошла Томочка. Вошла как в палату к больной – с сочувствующим выражением лица и красными от волнения щеками.

Я посмотрела на нее новым взглядом. Она до сих пор была похожа на Одри Хепберн, даже выглядела намного лучше ее в ее годы, ведь Одри умерла от рака и на последних фотографиях была чересчур высохшей и утомленной.

Томочка села рядом и взяла мою руку, как хороший врач.

– Это правда? – спросила она.

– Что именно?

– То, что ты сказала Миросику?

– Воплотила твою идею в жизнь, – усмехнулась я. – И могу сказать, что ты была права: человек лучше познается при разводе.

– Значит, это не правда? – обрадовалась она.

– Нет, это правда, – сказала я. – Когда будешь записывать свои исследования, не забудь указать, что такие эксперименты нельзя проводить безосновательно.

Она провела рукой по моей взлохмаченной голове:

– Я тебе не верю.

Я была тронута: оказывается, Томочка не считала меня пригретой змеей. Она сказала и сделала то, что должен был бы сказать и сделать Мирось. Но его поезд уже был далеко позади.

– Это правда, – повторила я. – И я хочу развестись, пока не поздно. И пока у него есть ты.

Она покраснела еще больше.

– Не мели ерунду! У вас хорошие многолетние отношения, стабильные, подкрепленные материальными и духовными ценностями…

– …XXV съезд КПСС определил дальнейшую программу последовательного подъема материального и культурного уровня советского народа на основе пропорционального и динамичного развития народного хозяйства… – скороговоркой подхватила я.

– Что? Да ты больна! У тебя горячий лоб!

– Разве не помнишь, как я тебя учила? – захохотала я и добавила вполне серьезно: – А про свою дыру в сердце тоже забыла? Дыру, в которую я влезла всей пятерней несколько лет назад, а? Ведь если бы не я…