Сирены - Джозеф Нокс

– Тернер и Барнс. Поступило заявление о подозрительном шуме в пентхаусе на сорок пятом этаже. Очевидно, речь идет о квартире мистера Росситера?

– Верно. Но сегодня там никого не должно быть.

– Не мешало бы проверить.

– Ммм… Пожалуй, не стоит.

– Если поступил сигнал в полицию, сэр, мы обязаны разобраться, – сказал Барнс.

– Ваше усердие похвально, но я уверен, что в квартире никого нет.

– А вы там сегодня были, сэр?

– Нет, не был.

– У вас есть доступ в пентхаус?

– Нет, – ответил я и обратился к администратору: – Может быть, туда лучше позвонить? Дабы избежать неловких ситуаций…

– Разумеется. – Девушка вернулась за стойку, набрала номер и попросила переключить вызов на пентхаус мистера Росситера.

С минуту мы слушали длинные гудки.

– Похоже, никого нет.

Один из патрульных посмотрел на администратора:

– Вы можете провести нас в апартаменты?

– Пентхаус мистера Росситера открывается только магнитной ключ-картой.

– Погодите, – возразил я. – Посторонних туда пускать не положено.

Патрульные ошарашенно уставились на меня.

– Минуточку. – Я достал из кармана мобильник и набрал несуществующий номер. – Керник… Да-да, я подожду. – Я выдержал долгую паузу.

Все трое не сводили с меня глаз, в полной мере ощущая неловкость сложившейся ситуации.

– Сэр, – наконец сказал я. – В полицию поступил сигнал о подозрительном шуме в квартире мистера Росситера в Битхэм-Тауэр… – Я сделал вид, что человек в трубке меня перебил. – Конечно, сэр. – Я понизил голос. – Да, сэр. Спасибо, сэр. – Я нажал «отбой» и обратился к администратору: – Выдайте нам ключ, пожалуйста.

– Сейчас попробую, – ответила она, возвращаясь к стойке.

– Прошу прощения, – сказал я констеблям. – Сами понимаете, сегодня такой день…

– Конечно, – ответили они хором, избегая моего взгляда.

По моему настоянию магнитную карточку взял один из констеблей. Пока лифт поднимался на сорок пятый этаж, все молчали. Не помню, играла ли музыка. Из лифта я вышел первым и торопливо зашагал прямиком к двери Росситера, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я здесь частый гость.

Констебли медленно шли за мной, глазея по сторонам и обсуждая интерьер и планировку этажа. Тернер вставил ключ-карту в замок, взялся за ручку двери.

– После вас, – сказал он.

– Вы пока осмотрите квартиру, а я побеседую с соседями.

– Как пожелаете. – Тернер открыл дверь и вошел внутрь.

Я отступил, пропуская вперед его напарника. Оба замерли в прихожей, разминая шеи. Дверь захлопнулась. Слышно было, как один из патрульных присвистнул. Я прошел по коридору к соседней квартире, постоял там немного. Потом услышал, что дверь пентхауса снова открывается, и повернул обратно.

– Все в порядке?

– Ага, – сказал Тернер. – Министрам неплохо живется.

– Так все в порядке? – переспросил я.

– Ничего подозрительного не обнаружено, сэр.

– Соседка заперлась на все замки, – сказал я. – Уж не знаю, чего она себе там навоображала. Требует, чтобы вы арестовали ее уборщицу, потому что та крадет посуду. Собирается сделать официальное заявление, только сначала хочет переодеться.

Патрульные понимающе усмехнулись.

– Поговорить с ней?

– Нет, я сам разберусь. Спасибо.

Они прошли по коридору, нажали кнопку лифта. Дождавшись, когда откроются двери, я окликнул:

– Констебль!

Оба разом обернулись.

– Ключ.

Тернер шагнул ко мне, а его напарник придержал дверь лифта.

– Спасибо.

Я взял ключ и пошел обратно по коридору.

Двери лифта закрылись.

Я направился к пентхаусу Росситера.

Открыл дверь. Вошел.

Проверил время: 9:57.

Запер дверь, закрыл глаза, прислонился к притолоке, перевел дух. Интересно, закончились ли похороны? В 10:30 я должен спуститься в лифте на первый этаж.

Промедление будет равно самоубийству.

Я бросился в гостиную – большое безликое помещение, в котором я встречался с Росситером. За огромными стеклянными панелями открывалась панорама города.

Я разделил квартиру на зоны и стал их осматривать.

Методично обходя комнату, я искал второй телефон Изабель. В неприступном пентхаусе на сорок пятом этаже очень удобно хранить секреты. У меня был единственный шанс их отыскать. Дело шло быстро, безликость пространства играла мне на руку. Несмотря на размеры гостиной, укромных мест было не так уж и много. Я осмотрел бутылку коньяка, которым Росситер меня угощал почти месяц назад. «Хеннесси».

Любимый коньяк Зейна Карвера.

Больше в гостиной ничего не обнаружилось, и я перешел в кухню громадных размеров. Судя по всему, ею не пользовались. В холодильнике был лишь пакет обезжиренного молока.

Я вернулся в гостиную и подошел к широкой лестнице. Она вела в спальни второго этажа, но сначала я осмотрел кабинет рядом с ней. Оттуда открывался самый красивый вид на город, однако кресло за письменным столом было повернуто спинкой к окну.

Словно бы в знак того, что помещение предназначается исключительно для работы.

На столе лежал закрытый ноутбук. Не было ни книг, ни блокнотов, ни папок с документами. Два нижних ящика стола были пусты. В верхнем обнаружился коричневый конверт – тот самый, который Росситер две недели назад швырнул мне через стол. Я высыпал фотографии на столешницу.

Цветные снимки со слегка размытым фоном. Сделаны с необычных ракурсов, явно на камеру телефона. Хорошо видна испарина на коже Изабель. На всех фотографиях мы вдвоем, на самой первой вечеринке в Фэйрвью.

Мне хотелось забрать снимки. Может, я за этим и пришел? Чтобы уничтожить улики против себя и спасти свою шкуру? Устыдившись своего порыва, я сложил фотографии в конверт, убрал его в ящик стола и вышел из кабинета.

Подошел к лестнице, остановился.

Вернулся в кабинет, снова открыл ящик. Конверт в руки брать не стал. Просто посмотрел на почерк.

«И. Р. 30 октября».

Я поднялся по ступенькам и свернул в темный коридор, ведущий к хозяйским спальням. Каждая из них была больше моей квартиры. Одна явно принадлежала Росситеру – в примыкающей к ней ванной комнате на полочке лежала зубная щетка и принадлежности для бритья. За спальней располагались две небольшие гостевые комнаты. Первая была безликой, как и вся остальная квартира.