Взрослая колыбельная - Юлия Шолох

Но в голове продолжал вертеться вопрос Алкана. Тот, на который страшно отвечать.

Как это было, когда сила себя обнаружила? Как? Очень просто. Это было так, как будто меня обнял ОН. Как будто крепко прижал к своей груди и зашептал на ухо что-то вечное, верное, важное.

Как будто бы…

Но, клянусь, об этом никто и никогда не узнает.

В этот раз водопляс случился очень близко, всего за несколько домов, как никогда прежде. Пришлось подбирать юбки и изо всех сил нестись туда, хотя, понятно, я не успею. Но все же…

Юбки мешали. Вернее, не юбки, а брючный костюм, жакет которого сзади и по бокам был удлинен и покрыт множеством воланов. Что поделать, в Эруме не принято женщинам ходить в брюках, пришлось изворачиваться. На последнем курсе мы с Белкой выдумали эту униформу — брюки и жакет, оборудованный лжеюбкой. Не фонтан, но лучше, чем длинная юбка, в которой путаются ноги. Но сейчас и это не помогло. Дома словно сговорились преграждать мне путь.

— Госпожа Катерина! — кричал позади Юлик, который безбожно отстал. — Постойте!

Ага, сейчас! Как же тут пройти?

Гораславль я знаю хорошо — изучила за годы работы, но в нем постоянно возникают какие-то изменения. Что-то перестраивают, ставят заборы, приделывают к домам сараи и кладовки, так что получается не улица, а лабиринт, где, не умея летать, передвигаться от одной точки к другой можно часами.

— Госпожа! — крик Юлика захлебнулся.

И нечего за мной бежать, жди в отделе.

Вот тут можно протиснуться, хотя запачкаюсь. Юбка тяжелая, как будто с чемоданом в руке бежишь.

Точно! Я на месте!

От водопляса остались только следы, сам он исчез. Как всегда. За семь лет практики я несколько раз видела огневоек, три раза из которых (не считая того самого первого в таверне) они оказывались очень близко, все три раза мне приходилось сдерживать их колдовством. А вот с водоплясом не везет — не получается увидеть его вживую. Обычно он начинается внезапно, и когда я прибываю на место, уже все, поздно, кроме последствий сталкиваться не с чем.

Сегодня он застал всего одного невнимательного. Мужчина с открытыми глазами лежал на спине в луже, вокруг — никого. Стройный мужчина, легкий. Повезло, грузного сложно было бы повернуть на бок. Так, теперь вытолкнем воду.

Давай же, моя маленькая подружка, приходи.

Руки задрожали, гул и зуд пробежались по коже. Сила толкнулась и ударила мужчину в спину. Он тут же выплюнул воду и стал судорожно кашлять. Повезло, вовремя я тут проходила, иначе помер бы.

Есть у водопляса особенность — он заливает человека водой, и даже когда пропадает, человек не может сам эту воду выплюнуть. Почему — никто не знает, воду проверяли много раз, она совершенно обычная. Однако, если не подоспеть вовремя и не выбить из горла воду колдовской силой, человек захлебнется.

Я успела, отлично. Успела спасти, а вот увидеть водопляс снова не получилось. Эх, гоняюсь за ним, гоняюсь, но не везет. Мой начальник, господин Макарский, глава сыскного отдела княжества Гораславль, много раз говорил, что я глупа, раз гоняюсь за водоплясом. Вот так, глядишь, однажды накаркаю да догоню. И пропаду под тоннами воды.

Может, и так. Может, и правда, однажды мое любопытство меня сгубит, но, черт возьми, не могу мимо пройти!

— Госпожа Катерина!

О, Юлик добежал, бедолага. Теперь бы ему отдышаться, а то как бы инфаркт не хватил. Юлику семнадцать — здоровый, крепкий возраст, но он такой хилый и изнеженный, что, кроме как быть на подхвате, ни на что другое не способен. Вероятно, именно поэтому его мне поручили в качестве воспитанника. Он пятый сын рода. Это Первых обучают, прыгают вокруг них, как курица вокруг цыплят, а пятым просто находят профессию и пристраивают куда-нибудь к делу, желательно к полезному. Сыск, к примеру. Или бумажки перебирать. Но даже за пятого сына глава рода на части порвет — кровный ребенок как-никак, поэтому велено Юлика беречь и случайно не угробить.

Если бы он еще слушался, не лез, куда не просят, и не мешал выполнять работу!

— Ты дыши, дыши пока, потом скажешь, что хотел сказать.

Надо бы его по спине похлопать. Нет, ну правда, как будто не версту пробежал, а как минимум вокруг Гораславля круг навернул. Сдать его на занятия борьбой, что ли?

— Ты как?

Он судорожно выпрямился и залился краской.

Ну вот, не стоило ему руку на плечо класть. Забываю все время, что Юлик в меня влюблен. То есть он так думает, что это большая и вечная любовь, и подозреваю, даже страдает на досуге от ее безответности и невозможности, а по мне, это просто юношеская блажь. Ну, кто не без греха. А так нет ее, любви, ни большой, ни малой.

Разве что теплая дружба да симпатия, как между мною и Федором.

— Госпожа Катерина, вы не пострадали? — отчаянно краснея, пролепетал Юлик.

— От чего бы я пострадала? Я в порядке. А ты зачем за мной припустил? Я же сказала — в отдел дуй!

— Ну, вы так закричали… И бегом как побежали. И…

Да, общаться с ним крайне сложно. Говорят, иногда он очень даже сообразительный, и слова из него не приходится клещами тянуть, и понять его довольно просто, но явно не в моем случае.

— Ладно, пошли вместе.

— Может, извозчика?

— На кой? Тут идти пять минут.

Ох уж эти мне изнеженные сыновья, даже пятые. Не приучен пешком ходить — и все тут.

— Я о вас волнуюсь.

— Не нужно, Юлик. Я сама о себе поволнуюсь.

Он неодобрительно поджал губы и пошел вперед. Тысячи напастей на того, кто додумался его ко мне приставить! А я даже знаю кто. Начальник мой. Мол, хватит себе портить нервы страшными делами, занимайся всякой ерундой. И не думай, что это понижение. Наоборот, вот тебе личный помощник, подучишь заодно да воспитаешь, вот тебе личный кабинет и, главное, вот тебе… дела ни о чем.

Дверь в сыскной отдел того самого здания, на которое я когда-то любовалась издали, отворялась не сразу и не широко. Я проскользнула, вновь надеясь, что она захлопнется раньше, чем Юлик войдет, тем самым избавив меня от его общества хотя бы ненадолго. Конечно, случись это на самом деле, придется возвращаться и снова открывать, но помечтать приятно.

Полутемный коридор создавал ощущение пустоты. В самом начале, когда я только пришла сюда работать, мне все время казалось, что в здании никого нет, я совершенно одна. Это было приятно, быть одной мне нравилось. За годы учебы в АТМа я общалась с людьми только тогда, когда без этого не обойтись. С подружками, конечно, чаще, но даже без них, положа руку на сердце, я могу прожить.