Бухгалтер Его Величества - Ольга Иконникова

Мне приятно, что он ценит мою помощь, но сейчас я хочу говорить с ним совсем не о политике.

– Я должна рассказать вам нечто важное, Рейнар. Прошу вас, не сочтите это за дерзость, но я хотела бы обратиться к истории вашей семьи.

И я рассказываю ему всё – и о том, что я узнала от мадам Легран (приходится признаться, что мы с ней знакомы, но не думаю, что это слишком большое преступление), и о том, что случилось в апартаментах ее высочества.

Он слушает меня с изумлением. У него хватает выдержки ни разу не остановить мой рассказ, и вопрос он задает, только когда я замолкаю:

– Вы хотите сказать, что моя бабушка не была сумасшедшей? И что, возможно, недомогание Луизы не имеет никакого отношения к наследственным заболеваниям?

– Именно так, – подтверждаю я. – Враги Тодории хотели убедить вас в том, что ваша династия обречена. Это должно было сделать вас более уступчивым и пойти на пользу Франции.

Его величество бледен, но внешне спокоен. Хотя я не уверена, что внутри него не бушуют эмоции.

– Быть может, попытка моего отравления – это тоже дело рук Жуанвиля? Нет, он не хотел меня погубить – он хотел лишь подтолкнуть меня к подписанию договора. Именно он вынул тогда бокал из моих рук. Хотя теперь я понимаю, что ни запах, ни цвет вина отнюдь не свидетельствовали о яде в нём. Но кому, как не герцогу, было бы об этом знать, если он сам в этом участвовал? Впрочем, не будем делать поспешных выводов. Но предупрежден – значит, вооружен, не так ли?

А я с сожалением говорю:

– Наверно, мы должны были задержать герцогиню? Чтобы у нее не было возможности предупредить мужа. Но мы не решились сделать это без вас. К тому же, она пообещала, что не скажет ему ни слова. И я почему-то поверила ей. Мне кажется, она боится и ненавидит его.

Рейнар кивает:

– Быть может, так оно и есть. Но не беспокойтесь, Элен, теперь я сам займусь этим. И прошу вас – будьте осторожны. Вы слишком много значите для меня.

Я никогда не была особенно наивна, но сейчас чувствую себя как влюбленная школьница. Я хочу слышать от него такие слова – даже если на самом деле они окажутся неправдой.

А он подходит так близко, что я перестаю дышать.

– Вы так красивы, Элен! – его ладонь касается моих волос и вслед за волнистыми локонами спускается к шее, к плечу. – Так восхитительно красивы!

Его губы встречаются с моими, и я понимаю, что уже не могу контролировать себя. Да, возможно я для него – не более, чем очередная фаворитка, о которой он предпочтет забыть уже завтра. Но если я сбегу сейчас от него, то никогда не прощу себе этого. Как говорил Марк Твен, когда-нибудь мы будем гораздо больше сожалеть о том, что мы не сделали, чем о том, что сделали.

И я отвечаю на его поцелуй. И уже через секунду мы забываем обо всём – о государственных делах, о приличиях, о том, что нас могут увидеть. Я досадую только на то, что на мне неудобное платье, а у его величества слишком колючий камзол, который немилосердно царапает кожу.

– Вы выйдете за меня замуж, Элен?

Даже если он спросил это просто так, безо всяких серьезных намерений, я всё равно ему благодарна. Но, конечно, я на вопрос не отвечаю. Мы с Рейнаром не можем быть вместе. И не только потому, что он – король.

Я ничуть не сомневаюсь, что по моему лицу Сюзанна легко прочтет те чувства, что меня обуревают. И потому остаток дня предпочитаю отсиживаться в своей спальне.

Хотя, возможно, графиня, как и многие другие, считает, что любовницей Рейнара я стала уже давно, и нашу нынешнюю прогулку она восприняла как нечто само собой разумеющееся. Хотя персона его величества – не та, которую она осмелится обсуждать или осуждать. Да здесь за такое, кажется, и не судят.

Жалею ли я о том, что случилось? Да, немного. Хотя если бы время можно было отмотать назад, я всё равно поступила бы точно так же.

Я вспоминаю горячие, нетерпеливые поцелуи Рейнара, и у меня кружится голова. И его вопрос о замужестве снова и снова звучит у меня в ушах. Я по-прежнему не уверена, что он спросил это всерьез, но даже если и так, я всё равно рада, что это услышала. Быть просто очередной фавориткой слишком унизительно.

Утром мне всё-таки приходится спуститься к завтраку. Их сиятельства во время трапезы старательно обходят стороной разговоры о вчерашнем визите его величества, но это только подтверждает мою мысль, что они не сомневаются в моей связи с Рейнаром.

– Не правда ли, сегодня чудесная погода для прогулок? – спрашивает, мило улыбаясь, графиня.

Я кротко соглашаюсь.

А граф разглагольствует о возможном союзе с Францией, надеясь, что он всё-таки не будет заключен.

– Наша Тодория – маленькая, но гордая, – заслуживает лучшей участи. Думаю, сударыня, вы со мной согласитесь.

Я снова киваю. Вопросы политики меня сейчас отчего-то совсем не волнуют.

Хотя я чувствую некоторую вину – не перед графом – перед Вересовым. Я до сих пор ничего не знаю о порталах. Более того, я даже не знаю, кто мне может о них рассказать.

Наверно, мадам Легран может сообщить мне что-то новое, но я боюсь ее расспрашивать откровенно. Если я расскажу ей о портале, я подставлю под удар и себя саму, и месье Амбуаза. Сможет ли она сохранить нашу тайну? Не уверена. Она умна и расчетлива. Она постарается извлечь выгоду из той информации, которой я ее снабжу. Быть может, даже донесет на нас герцогу Жуанвилю. Уж он-то точно щедро вознаградит ее за это.

Я настолько увлекаюсь своими мыслями, что слышу задаваемый графом вопрос только тогда, когда он изволит его повторить:

– Не желаете ли отправиться со мной в Алар, ваша светлость?

На этот раз я качаю головой отрицательно. Нет, сейчас я не осмелюсь встретиться с его величеством. Он может подумать, что я добиваюсь его внимания.

Полдня я гуляю по парку – до тех пор, пока атласные туфельки не промокают насквозь. А вечером долго читаю роман не известного мне ранее французского автора, где героиню, оказавшуюся столь же уступчивой, как и я, терзают сомнения, как две капли воды похожие на мои. По-русски я прочитала бы этот опус за несколько часов, но неродной язык и витиеватые фразы не дают мне в этот день узнать, чем же закончилась эта занимательная история.

Следующие три дня оказываются похожими один на другой. Я просыпаюсь с надеждой хоть на какую-то весточку от Рейнара, но опять не получаю ее. Я не жду, что он приедет в поместье сам – всё-таки я влюбилась не в кого-нибудь, а в короля. Но даже несколько строчек, написанных его рукой, сделали бы меня счастливой.

Граф тоже не может сообщить мне ничего нового – он эти дни тоже проводит дома по причине сильнейшего жара, загнавшего его в постель.

Некоторую новизну в распорядок моего дня вносит месье Дюбуа. Он появляется в поместье с большим сундуком на облучке нанятой кареты и пузатым кожаным саквояжем в руках.