Кокон Кастанеды - Мария Брикер

До Москвы они добрались на трех попутках. Первые два водителя попались отзывчивые, сочувствовали бедственному положению сирот, правда, щедрых спонсорских взносов для несчастных беспризорников после Колиной проповеди о культурных традициях меценатства в России они так и не сделали, но зато довезли с комфортом. С последним шофером раздолбленной «восьмерки» не повезло. Николай сразу почувствовал неладное, водитель поглядывал на них с подозрением всю дорогу, а когда доставил их до центра города, как обещал, заблокировал двери и заорал, что сразу их раскусил, назвал Колю переодетой цыганкой, начал угрожать сдать их милиции и затребовал деньги за проезд. Пришлось раскошелиться и отдать последнее, чтобы товарищ успокоился. Получив вожделенные бумажки, водила выпустил их из автомобиля и уехал, осыпав на прощание нецензурной бранью. Настена на инцидент отреагировала философским молчанием. Реакция на Москву, где она никогда в жизни не была, у девочки тоже была довольно глубокомысленная.

– Шибко народу в столице много. Как же они здесь живут, бедняги? Бегут куда-то все, несутся как оголтелые, – вздохнула Настя. – Вообще-то красиво, – добавила она, – только больно вонюче.

– Почему вонюче? – рассмеялся Николай, застонал и схватился за голову: смеяться было больно.

– Машины пердят вовсю, вот почему, – объяснила Настена.

– Мы с тобой тоже не ванильным зефиром пахнем, – заметил Коля, повел носом и скривился: – Прямо-таки наслаждение свежестью.

– Вы руки шибко кверху не подымайте, тогда вроде не особливо и воняет, – посоветовала Настя. – А если вовсе не шевелиться, а на месте стоять, то совсем не пахнет, – сообщила она о своем наблюдении и вздохнула. – Ох… Мост хрустальный над рекой какой прекрасный! Я почти такой же в мультике про Ульянку, которая хуже керосину, видала. И флажки разноцветные, выстроенные кружочком, с закорючкой рядом, тоже хороши.

– Это не закорючка, а композиция Оливье Старебеля «Похищение Европы», – сообщил Николай и замер.

Неужели к нему память возвращается?! Иначе откуда он знает Оливье Старебеля? Возможно, он когда-то уже здесь был? Коля изо всех сил напряг память, внимательно озираясь по сторонам. Белое здание Киевского вокзала, площадь, набережная, мост, торговый центр, гостиница… Все это он уже видел когда-то. Все, кроме торгового центра. Фамилия у него русская, значит, он, возможно, живет в Москве. «Вспоминай, вспоминай, вспоминай!» – хлопнул себя по лбу Николай Владимирович. «Eletto! Devi farlo in ogni caso!» – отчетливо выплыло из тумана мозга. – Господи, что же это такое? Что же делать? Что?!»

Взгляд скользнул по яркому рекламному щиту: «5 дней на все про все». Коля перевел взгляд на следующие рекламные баннеры: «Семейные воспоминания бесценны», «Встречайтесь в нашем клубе», «Дверь в будущее открыта – «Кантри Парк»!»

– Дверь в будущее, – прошептал Николай, сердце его учащенно забилось в груди, дыхание перехватило. – Дверь в будущее открыта. Настя, нам надо туда – в будущее. – Коля ткнул пальцем в один из рекламных баннеров, руки у него тряслись. – Обязательно надо туда! Настя, нам надо туда! – закричал он.

– Тихо! Дядя милиционер уже на нас смотрит. – Настя потянула его за руку в подземный переход. Он безропотно подчинился, поплелся за Настеной.

Через весь переход тянулся ряд маленьких магазинчиков с разной всячиной. Настя прилипла к стеклу одного из них, на витрине были выставлены бесчисленные безделушки из стекла, дешевая бижутерия и косметика.

Женщина, вздохнул Николай Владимирович и вдруг неожиданно оказался у палатки с пирожками и слойками, метрах в двадцати от Настены. Забыв о времени, втягивая в себя носом божественный аромат горячей сдобы, Николай Владимирович гипнотизировал витрину до тех пор, пока Настя не дернула его за рукав.

– Я пить хочу, – сообщила она.

– А я выпить, – сообщил Николай.

– Ни на то, ни на другое не хватает, – расстроилась девочка, продемонстрировав ему ладошку, на которой сиротливо лежали два рубля и несколько десятикопеечных монет.

– Надо бы еды и денег раздобыть, – задумчиво сказал Николай Владимирович, покосившись на нищего, сидевшего на полу в переходе.

Мужичонка в темных очках с опухшим, красным от постоянных пьянок лицом монотонно стучал палкой по жестяной банке и клянчил деньги на операцию от слепоты. На минуту зажмурившись, Чуйков живописно вообразил себя рядом с нищим, но тут же с ужасом отмахнулся от этой идеи. Лучше он от голода сдохнет, но милостыню просить не станет. Никогда и ни за что! В двух шагах от слепого дремали две лохматые грязные псины дворянской породы. Псины были местные и к мужику отношения никакого не имели, просто прилегли вздремнуть. У носа одной из собак лежала целая сосиска, даже не надкусанная. Около другой псины валялась на куске газеты котлета. Вот собаки, возмутился Николай Владимирович. Люди голодают, понимаешь, а они лежат, понимаешь! Мелькнула мысль, пока собаки спят, сосиску с котлетой у них конфисковать. Николай Владимирович даже сделал пару шагов в сторону псин, но тут воображение его нарисовало жуткую кровавую картину: он протягивает руку к сосиске, и острые собачьи зубы отгрызают ему эту самую руку по локоть. Рука была дороже сосиски, поэтому второй вариант тоже не нашел у Николая одобрения.

– У меня в животе кукушка завелась, – сообщила Настена.

– Почему? – спросил Николай.

– Кукукает потому что, особливо когда я на пирожки смотрю и водичку, – объяснила девочка. – Кукукает и кукукает, я прямо измучилася вся. Пойдемте отсюда поскорее.

Чуйков посмотрел на несчастное личико Настены, и у него тоже что-то закукукало, только не в животе, а в голове. Широким шагом он подошел к нищему и встал рядышком.

– Миряне! – проникновенно прогнусавил Николай Владимирович. Несколько «мирян» остановились и заинтересованно посмотрели в его сторону. – Что есмь семья?! – продолжил он. – Семья есмь большая ценность на земле. Для семьи мы выбираем лучшее. Но не у всех есть семья, – печально сообщил Николай Владимирович. – Далеко не у всех… Вопрошаю к вашему состраданию и щедрости души – помогите несчастным сиротам из приюта «Птичка-невеличка»! – всхлипнул Чуйков, опустил глаза и вытянул руку перед собой, решив быть предельно лаконичным, не вдаваться в долгую проповедь и не грузить граждан, пока они не разбежались. – Смелее, товарищи, кто сколько может, – подбодрил он граждан. – Но не забывайте поговорку: «Чем богаты, тем и рады». И воздастся вам за это на небесах.

Жаждущих проявить поддержку сиротам из приюта «Птичка-невеличка» оказалось довольно много, а щедрость души превзошла все ожидания Николая Владимировича. Как все просто оказывается, размышлял Чуйков, пересчитывая свой доход, полученный за десять минут. Денег с лихвой хватало на еду, напитки и два билета в будущее. Настя тактично дернула его за руку.

– Погоди, Настена, сейчас мы твою кукушку успокоим, – сортируя купюры, отмахнулся Чуйков.

Настя дернула его за руку еще раз, уже более настойчиво. Николай Владимирович поднял голову. Напротив стояли два шкафоподобных дяди с добрыми лицами.