Музей идеальных фигур - Дарья Калинина

Залесный не поленился и пообщался даже кое с кем из их школьных друзей. И все эти люди, а также школьные учителя, которые хорошо знали своих учеников, в один голос подтвердили, что никогда бы не заподозрили их в совершении какого-либо злодеяния. Но если одноклассники Валерия просто возмущались, что полиция цепляется к такому славному парню, то одноклассники Аделаиды оказались более разговорчивыми.

– Чтобы Аделаида кому-то сознательно причинила зло? – воскликнула одна из ее подруг. – Быть этого не может! Она даже плохо отзываться о тех, кто ее обидел, не хотела. Прекрасно помню, когда мы с девчонками начинали при ней ругать ее же обидчиков, она всегда нас останавливала.

– А в какой семье она росла?

– У нее была одна только мама. А папу, который их бросил, Аделаида всегда мечтала найти.

– Зачем? – насторожился Залесный. – Чтобы отомстить?

– Нет, что вы! Исключительно для того, чтобы поговорить с ним, убедить его в том, что не стоило ее бросать, потому что она хорошая и готова его любить и помогать.

Удивительное мягкосердечие никак не вязалось с тяжестью обвинения, нависшего над головами этих двух молодых людей. При этом Залесный чувствовал, что они что-то скрывают от него. Что именно, он понять никак не мог. Но ему помогла школьная подруга Аделаиды, которая, пустившись в воспоминания, сказала:

– Если спросите мое мнение, то я вам скажу: не стоило Аделаиде так зацикливаться на своем папаше. Алла Георгиевна – очень хорошая женщина, а вот мужчина, от которого она родила Аду, был законченный г…!

– Почему вы так о нем отзываетесь?

– Да потому что знаю! Мама у меня работала завучем в той же школе, где мы с Адой учились. Алла Георгиевна с дочерью жили в маленькой служебной квартирке при школе. Своего жилья у них не было. И Алла Георгиевна призналась как-то моей маме, что так случилось по вине ее бывшего мужа. Он не только оставил ее одну с ребенком на руках, но еще и провернул какую-то махинацию с жильем Аллы Георгиевны, так что та в результате оказалась прописанной где-то в деревне. Мама советовала Алле Георгиевне, которую очень любила и жалела, подать на негодяя в суд. Но Алла Георгиевна, или, как мы все называли ее между собой, Аллочка, была до того незлобивым человеком, что так и не стала этого делать. Сказала: Бог все видит, если он рассудил, что должно быть так, пусть так и будет.

В голове у Залесного что-то внезапно щелкнуло, и загорелся свет. Боясь спугнуть удачу, он переспросил:

– Как, говорите, звали маму Аделаиды? Алла Георгиевна или Аллочка? И она… жива?

– Жива-живехонька. В последний раз, когда я ее видела, она занималась оформлением жилья в собственность. К хорошим людям всегда рано или поздно в жизни приходит удача. Вот и Аллочке нашей все же повезло. Как она и говорила, Бог вознаградил ее за терпение и кротость. Ее Аделаида пришлась по душе одному богатому старику, который ее сначала взял к себе жить в качестве воспитанницы, а потом завещал ей свои хоромы в центре города.

– И что же… Аделаида переписала их на свою мать?

– Ну, таких подробностей я не знаю. Но от мамы знаю, что Алла Георгиевна со служебной площади уже выписалась и в скором времени должна будет ее освободить окончательно. А это значит, у нее появилось собственное жилье, куда она и смогла прописаться и где сможет жить впоследствии.

Вот теперь Залесный окончательно прозрел и начал понимать, что затеяла парочка юных идиотов, попавшихся ему в руки. Но для того, чтобы разговорить их, ему требовался один человек. И кажется, он знал, где этого человека можно найти.

Клуб, в котором Инге предстояло дожидаться Нининого сына, выглядел как-то очень уж непрезентабельно. Назывался он «Ангар» и выглядел соответственно. Обшарпанный и какой-то облупленный фасад, огромные сверкающие окна с уродливо змеящимися трещинами, а стены прикрыты грубо заклепанными пластинами из крашенного в разные цвета неровно обрезанного алюминия.

– Ну… войдем, – не без трепета сказала самой себе Инга.

Ей стало и смешно, и досадно одновременно. И ради этого убогого места она провела столько времени перед зеркалом, прихорашиваясь и наряжаясь? Надела свой лучший костюм из светлого шелка. Зачем? Да в нем даже подойти к этим грязным стенам страшно!

И все же выбора у Инги не было. С отвращением взявшись за тяжелую, измазанную чем-то черным ручку, она отворила дверь.

Внутри было не лучше, а пожалуй, что даже и хуже. Вместо столов там стояли железные бочки, как показалось вначале Инге, из-под химических отходов. Вместо стульев были какие-то огромные жестяные банки. Да и меню, которое ей принесли, хотя и было в кожаном переплете, но на нем тоже имелось несколько рваных заплат и дыры, вроде бы пожженные кислотой.

Инга огляделась по сторонам и содрогнулась. На потолке пробоины, стены выглядят так, словно их изрешетили шрапнелью. Решив, что в таком месте ни одно блюдо не может стоить дороже ста рублей, Инга открыла меню и ахнула. Она ошиблась в разы. Даже чашечка кофе стоила тут около тысячи. Когда Инга все же сделала заказ, ей принесли ржавую жестянку, на дне которой плескалось немного черной жижи.

– И за это – тысячу? – возмутилась Инга, но официант уже отошел, сверкая смуглыми ягодицами, мелькавшими в прорехах его джинсов.

Впрочем, кофе оказался натуральным и с изумительным ароматом. И до Инги постепенно стало доходить: антураж старого ангара, в котором только что произошел атомный взрыв, не что иное, как своеобразная концепция данного клуба.

– Ну, ладно, – вздохнула она. – Если людям нравится, то и я притерплюсь… как-нибудь.

В любом случае выбора у нее не было, и Инга самой себе посоветовала:

– Посидим. Подождем.

Несмотря на угрожающий дымок, вьющийся над стойкой бара, в самом зале вентиляция работала хорошо. Тут совсем не чувствовался запах горелого, хотя Инге все равно было неуютно. После ночного происшествия даже легкий дымок от зажженной сигареты вызывал в ней дрожь. Впрочем, в этот час в клубе почти не было посетителей. Лишь Инга и еще двое среднего возраста мужчин, видимо, из администрации клуба, которые обсуждали что-то между собой, сидя за столом в углу зала.

Играла легкая музыка, под которую Инга потихоньку начала задремывать. Но тут в помещение вошли трое молодых людей, при виде которых Инга насторожилась. Ей показалось, что физиономия одного из них ей знакома. Она переменила позу, внимательно глядя на вошедших. От нее также не укрылось, как переглянулись между собой двое мужчин в углу.

Но одними взглядами дело не ограничилось. Один из мужчин поднялся со своего места и подошел к группе молодых людей. Лицо у него было сосредоточенное, и он что-то сказал им вполголоса, но Инга не расслышала, что именно. Зато она хорошо услышала ответ того самого молодого человека, который показался ей знакомым.

– Да ты чего, дядя? – вызывающе воскликнул он. – Совсем ослеп? Это же мы! Были у вас тут вчера!