Я все помню - Уэнди Уокер

– В определенных обстоятельствах люди говорят те или иные вещи. Например, в состоянии эмоционального возбуждения. Думаю, что нервы у этого животного в тот вечер были взвинчены. Я сейчас приведу тебе некоторые подобные восклицания, а ты просто закрой глаза и пусть слова парят в воздухе. То же самое, что мы с тобой делали с запахами. Ни к чему их не принуждай. Просто посмотри, не находят ли какие-то из них в твоем мозгу отклика.

Дженни открыла сумку и вытащила свои вещи. Привычно положила их на колени, кивнула и закрыла глаза. Музыку я включать не стал. Нюхать отбеливатель тоже не давал. Мне хотелось, чтобы она вернулась не в ночь в лесу, а в день в домике у бассейна.

Теперь посмотрим. Проверим теории и результаты исследований в сфере памяти. Дженни не знала о том, что Боб Салливан стоял над ней и перевязывал запястья, стараясь спасти ей жизнь. Найдется ли его голосу место в воспоминаниях девушки? Вычленит ли сознание слова из огромного набора файлов? Смогу я извлечь их из одной ячейки, соответствующей дню в домике у бассейна, и переместить в другую, связанную с событиями того злополучного вечера?

Дженни закрыла глаза.

– Ты готова? – спросил я.

Она кивнула. Я вздохнул и покачал головой, испытывая отвращение и к себе, и к тому, что собирался сделать. Затем стал произносить слова.

– О боже… Господи… Да… Ну что, нравится?.. Да… О боже… Ммммм… Ааааах… Да!.. О боже… Боже мой… Боже мой… Боже праведный, боже праведный, боже праведный…

Я не вложил в мозг Дженни ложных воспоминаний о голосе Боба Салливана, она не «вспомнила», что слышала его в тот вечер, когда ее изнасиловали. Думаете, это легко? Тот сеанс стал лишь началом. Маленьким зернышком, посаженным в плодородную почву. Для этого потребуются не только наши сеансы. И не только трюк с проигрыванием перед началом работы рекламного ролика Боба. Если бы все было так легко, подобную работу мог бы проделать любой болван. Нет, это не просто. Да и сам мой план не прост. Но до понедельника я больше ничего сделать не смогу.

В тот вечер я вернулся домой с надеждой в душе. И в то же время полностью уничтоженный.

Сын меня ждал. Ему не нравилось, что мать вечером в пятницу попросила его остаться дома.

– Привет, – сказал я. Он сидел в гостиной и играл в «Иксбокс». Жена нервно поздоровалась, чмокнула меня в щеку и ушла на кухню.

Я встал в дверном проеме, не осмеливаясь переступить порог. Он сидел ко мне спиной в оглушительно вопящих наушниках и ничего не слышал. На экране солдаты убивали каких-то террористов в урбанизированной деревне. Сын ножом перерезал им горло. И орал на друзей, игравших с ним через интернет. Но лишь понарошку – крики тут же сменялись смехом. Сзади вынырнул террорист и ударил Джейсона ножом. Он закричал, затем расхохотался и сказал другу:

Идиот несчастный. Где ты был? Что? Ах, застрял у моста. Братан, чтобы перебраться на другую сторону, нужно было сесть в автобус. Ты меня убил. Вот дерьмо. Ха-ха-ха.

Два дня прошло с того момента, как я узнал, что у моего сына есть синяя толстовка с красной птицей. И как осознал, что в тот вечер, во время вечеринки, именно он направился в лес. После этого мы с женой обсудили, что нужно сделать, чтобы уберечь его от беды.

Меня всегда восхищали узы, связывающие родителя и ребенка. Уверен, что вы тоже знаете о них не понаслышке. Это присуще каждому из нас. Мы для того и пришли в этот мир. Заниматься любовью, рожать детей, а потом умирать, их защищая. В этом отношении нас можно назвать животными. В то же время у нас есть мораль, которая и отличает нас от представителей фауны. Мне плевать, кто и что говорит о животных. У них морали нет. И если поведение тех или иных зверушек наводит нас на мысли о нравственности, то это всего лишь совпадение. Ими движет врожденный инстинкт выживания, который и заставляет их вести себя «морально». Когда они защищают слабого члена своей стаи. Когда сбиваются в кучу и отгоняют льва, желающего полакомиться одним из них. Когда принимают в свою стаю чужаков. Но ведь примеров аморального поведения тоже великое множество. Кабан убивает своих отпрысков, чтобы мать перестала кормить их молоком и могла зачать новое потомство. Старых носорогов изгоняют из стаи, потому что от них больше нет никакой пользы. Собака пожирает новорожденных щенят, если с ними что-то не так. И так далее в том же духе. Что-то подобное мне доводилось наблюдать в тюрьме, где с человека быстро слетает налет цивилизации. Наблюдать при наличии у пациентов патологий второго типа, которым незнакомо чувство сострадания. У социопатов. От животных мы ушли недалеко. И граница, которая нас разделяет, очень тонка. Но все же реальна.

Жена не исключала, что Дженни Крамер изнасиловал наш сын – к такому выводу я пришел, наблюдая за ней. Смириться с этим мне было нелегко, ведь я знал, что парень невиновен, поэтому ее колебания действовали мне на нервы. Это не значит, что Джули его не любила. Я знаю, что обнаружил бы, если бы копнул поглубже. Она не смогла бы ничего ответить, если бы ее спросили, как он оказался в лесу, почему бреет тело или пахнет отбеливателем. Должен признать, что подобный барьер преодолеть действительно очень трудно. Поэтому Джули пошла по пути наименьшего умственного сопротивления – по пути оправданий. Может, он был в состоянии наркотического опьянения. Может, сначала у них все было по обоюдному согласию, но потом что-то пошло не так. Может, к этому был причастен кто-то из его друзей, как раз и проявивший себя таким жестоким. Наш сын точно ничего этого не делал. Но ведь девушка ничего не помнит, правда? «Факты», связанные с изнасилованием, до сих пор остаются чистой воды спекуляциями, и дыры в этой истории можно заткнуть кем угодно.

Джули вспомнила печально известную историю в южной части штата, когда парень приглашал на свидание девушек и потом насиловал. Мы оба помнили, когда его посадили. Помнили свидетельства, данные в ходе судебного процесса, как травили жертв, опровергая на корню их показания. Насильник знал их еще со школы. И они шли с ним добровольно. Он отправился за решетку, но сомнения все же остались. Для его защиты любящие родители потратили целое состояние. Мы для своего сына чего-то подобного сделать точно не сможем.

Когда через несколько лет он обратился с просьбой о досрочном освобождении, слушания дела передавали по одному из кабельных каналов. На экране он предстал милым молодым человеком – раскаявшимся, терзавшимся угрызениями совести и перевоспитавшимся. В этот момент заговорили его жертвы. Впервые им удалось рассказать обо всем без вмешательства ушлых адвокатов. То, что мы с Джули услышали, потрясло нас до глубины души: страшные истории, пронизанные жестокостью, с насилием, содомией, словесными оскорблениями и попытками удушения.

Во время судебного процесса над ним средства массовой информации искажали факты и из кожи вон лезли, чтобы подогреть интерес к противоречиям между показаниями преступника и его жертв. В досрочном освобождении ему отказали. И милый молодой человек в одночасье преобразился. Впал в агрессию. Джули сказала, что увидела в его глазах «безумие». Я был зол на себя, что не разглядел психического расстройства второго типа. Сейчас, проработав несколько лет в Сомерсе, я бы его точно определил.