Темные века. Раннее Средневековье в хаосе войн - Айзек Азимов

В 840 году мавры отважились на большее, чем просто набег. Воспользовавшись своим преимуществом на море, они захватили города Бари и Таранто, выставив на пятке итальянского «сапога» свои форпосты. Таким образом византийцы, закрепившиеся на носке «сапога», на территории некогда ломбардского княжества Беневенто, оказались в большой опасности. А мавры между тем пошли еще дальше: они выставили гарнизоны в устье Роны — реки, расположенной на юге современной Франции.

Арабы угрожали с юга, но на севере европейцев ждала еще более серьезная опасность. Завоеватели-арабы были цивилизованными людьми, более цивилизованными, чем их современники европейцы. Они были беспощадны к своим врагам, но не более беспощадны, чем франки.

Но на севере европейцам пришлось столкнуться с совсем другим противникам. Там появились свирепые морские разбойники, не имевшие ни малейшего представления о культуре и цивилизации. Наверное, готы и франки, жившие за несколько столетий до описываемых нами событий, были не менее дикими, но с тех пор прошло так много времени, что потомки тех варваров уже не помнили, какими были их предки. Поэтому северные дикари повергли европейцев в ужас.

Эти дикие люди пришли из Скандинавии, из тех земель, где сейчас находятся современнее Дания, Швеция и Норвегия, страны, являющиеся образцом мира и благополучия в современной Европе. Но вернемся во времена Каролингов: одних людей заставило покинуть родные места перенаселение, другие бежали от междоусобиц и поражений, третьих в путь гнала жажда приключений и наживы.

Дикари явились с севера, поэтому франки называли их «норманнами» — северными людьми. Сами себя норманны называли «викинги», что означало «воины».

Викинги совершали набеги на юг и запад Европы. Они приплывали летом, грабя прибрежные поселения, дерзко нападая на города, расположенные на берегах рек. По рекам викинги поднимались на своих легких ладьях. Они приходили за золотом и женщинами и предавались убийству и разврату с легкостью, приводившей в ужас их жертвы.

Во времена Карла Великого викинги преимущественно нападали на Англию и соседние острова, которые в силу своего географического положения намного лучше подходили для грабежа, чем Европа. Рассказывают, что однажды Карл Великий, стоя на берегу моря, наблюдал за ладьей викингов, видневшейся на горизонте. Внезапно король расплакался, потому что ему представилось, что однажды эти свирепые дикари разграбят его земли. Без сомнения, это более поздняя версия рассказов из жизни франкского короля — истории всегда требуются подобные легенды.

Людовик Благочестивый и его сыновья, если бы они только прислушались к словам своего деда и отца, могли не только построить крепости и наблюдательные посты на севере своей державы, но и обзавестись собственным военным флотом. Но они не сделали ни того ни другого. Вместо этого они воевали друг с другом. И когда викинги попробовали высадиться на северных окраинах Европы, они с радостью для себя обнаружили, что никто не защищает эти земли. Ни крепостей, ни воинов там не оказалось, только несчастные люди, которые тихо молились: «От неистовства норманнов избавь нас, Господи!» Помощи им ждать было неоткуда.

Почти сразу после подписания Верденского договора на север королевства франков обрушились свирепые орды викингов. В 845 году флот из норманнских кораблей поднялся по Эльбе до Гамбурга. Город был дочиста разграблен и почти полностью уничтожен. Все жители, кто не успел убежать, были убиты. Другой флот добрался по Сене до Парижа, где викинги учинили подобный разбой.

На протяжении более полувека, начиная с 825 года, каждое лето вдоль европейского побережья шли корабли норманнов, неспешно выбирающих себе очередную мишень для грабежа.

Богатое западное побережье было конечно же одним из самых лакомых кусков для них. Викингам удалось дойти даже до Средиземного моря.

Казалось, что короли династии Каролингов после Верденского договора начисто утратили боевой дух своих предков. Встретиться лицом к лицу с безжалостными варварами они не решались. Вместо этого они пользовались другим оружием — серебром, откупаясь от викингов везде, где только можно. Этого выкупа обычно хватало не больше чем на год.

Набеги норманнов разрушили последние надежды франков на центральную власть. Люди были брошены на произвол судьбы безо всякой защиты со стороны государства. Тут и там нобили запирались в своих замках вместо того, чтобы объединиться и отразить нападение врагов. Крестьяне просились под защиту крепостных стен, обещая взамен служить господину.

Тенденция распада империи на маленькие удельные княжества, зародившаяся еще во времена Римской империи, достигла своего апогея. В представлении обычных людей король был не больше чем символ. Их истинным господином, которого они боялись, почитали, а порою любили, был хозяин ближайшего замка, окруженного мощными стенами, за которыми они могли укрыться в случае набега викингов.

В более поздние века, когда период распада миновал, была создана целая историческая концепция, объяснявшая такое поведение людей. В XVIII веке французские ученые предложили термин «феодализм». Слово «феодализм» происходит от старогерманского слова «феод», в переводе означавшего «собственность». Как видно из названия, феодализм — это такая система землевладения, при которой единственным источником благосостояния является обладание крупным земельным наделом — «феодом».

Теоретически вся земля в государстве принадлежала королю, владевшему всем национальным богатством. Король, в свою очередь, делил землю на «феоды» — крупные поместья, которыми он жаловал нобилей, бывших его вассалами. Слово «вассал» пришло из древнего кельтского языка и означает «слуга».

Вассалы короля делили свою землю между более мелкими дворянами, которые служили им.

Вассальная служба заключалась в точно определенных обязанностях вассала по отношению к своему господину, или, правильнее сказать, сеньору. Например, вассал был обязан по первому требованию предоставить своему сеньору определенное количество вооруженных людей для его защиты. Вассал должен был быть всецело предан своему сеньору. Если он этого не обеспечивал, сеньор мог лишить его земли — феода (если сеньор был достаточно могущественен, чтобы сделать это).

С одной стороны, такая феодальная схема была очень удобной. Потому что она требовала от вассала верной службы и преданности одному конкретному сеньору, а не кому-то или чему-то абстрактному, например народу, партии или даже королевской семье.

Теоретически феодальная система выглядела как лестница, охватывавшая все без исключения слои средневекового общества. На нижней ступеньке этой лестницы стоял крестьянин-серв, в то время как на самой вершине был император. В представлении средневековых людей эта иерархия простиралась еще выше: от императора к небесным царствам, где существовала своя иерархия ангельских чинов с Господом Богом на вершине.

Однако на деле эта идеальная схема не работала. Вассалы воевали друг против друга и против своих сеньоров, что полностью противоречило стройной теории о феодальной лестнице. По-прежнему действовало правило: кто сильнее, тот и прав. Многие вассалы имели земельные владения в разных местах, пожалованные разными сеньорами. Если бы кому-то пришло в голову составить карту земельных владений того времени, она больше всего напоминала бы шахматную доску.