Л. И. Брежнев: Материалы к биографии - Лейк

сделано исключение, когда она находилась в этих краях. В «Секвойя-клуб» поехал только ее муж принц Филипп, герцог Эдинбургский. Сравнение с английской королевой польстило самолюбию Насриддиновой. (Жены членов «Секвойя-клуба» обычно «инспектировали» своих мужей с вертолетов, низко зависавших над запретной территорией. Это не было нарушением устава клуба, гласившего, что на его землю не должна ступать нога женщины. Смышленые жены пользовались этой формальной лазейкой и поступали, как наши девчата из кинофильма «Небесный тихоход», которым сверху было видно все.)

Я задержался на фигуре Ядгар Насриддиновой совсем не случайно. Ее судьба имеет прямое касательство к теме нашего повествования, к феномену Брежнева и его портрету.

Заговор с целью свержения Хрущева не был экспромтом, разыгранным в одночасье. Его готовили (вернее, он вызревал) долго и тщательно. Кстати, упоминаемый Роем Медведевым «многолетний партийный лидер» Грузии Мжаванадзе играл в нем далеко не последнюю роль, обрабатывая членов ЦК КПСС от Закавказья, а затем доставив их на самолете в Москву к «историческому» Пленуму октября 1964 года. Брежнев никогда не забывал этой услуги, оказанной ему Мжаванадзе, и уберег его от многих неприятностей, хотя и не смог оставить на посту первого секретаря ЦК КП Грузии и кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС.

Не забыл Брежнев и того, что Насриддинова, которой на сей раз изменил политический нюх, тщетно порывалась предупредить Хрущева о надвигавшемся перевороте, безуспешно пробиваясь к фактически изолированному на своей даче в Пицунде Никите Сергеевичу. После «исторического» октябрьского Пленума 1964 года судьба Насриддиновой была решена. Джентльмен Брежнев не пощадил ее, ибо в отличие от хозяев «Секвойя-клуба» видел в ней не женщину, а политического деятеля, поставившего на другую лошадь. В борьбе за власть, которую он вел, сантиментам места не было.

Обратите внимание: Брежнев, как правило, расправлялся с теми, кто обладал, так сказать, «лидерской косточкой», например с Шелепиным, Шелестом, Егорычевым, возглавлявшим Московскую городскую партийную организацию, и с некоторыми другими. А вот Косыгин и Суслов, несмотря на то что, казалось, обладали огромной властью, сошли с политической арены естественным путем.

Дело в том, что ни тот, ни другой не покушались на место лидера, довольствуясь вторым порядковым номером в иерархической системе. Ни тот, ни другой не обладали «лидерской косточкой», хотя последнего и величали «серым кардиналом» Брежнева.

Великий французский политический деятель нашего времени Шарль де Голль, отвечая на вопросы журналистов после подавления алжирского путча генералов о том, как он захватил власть, с высокомерной, презрительной усмешкой сказал: «Сейчас власть не захватывают. Ее подбирают».

Не знаю, знаком ли историк Рой Медведев с этим афоризмом де Голля. Но его «Набросок политического портрета» Брежнева написан именно с подобных позиций. Однако, как говорят некоторые литературные критики, в жизни так не бывает. Несмотря ни на что, власть не подбирают, а захватывают. И великие, как де Голль, и посредственности, как Брежнев…

Неделя. 1988. № 43. С. 16–11

«Ошибки с Брежневым мы себе не прощаем»

Геннадий Воронов

«Ошибки с Брежневым мы себе не прощаем»

Из беседы с Ю. Аксютиным

— Геннадий Иванович, каким в свете сегодняшнего дня вам видится ваш собственный жизненный путь? Что ставите вы себе в заслугу, а что в минус?

— …Перебирая в памяти события прошлых лет, вольно или невольно всякий раз вспоминаешь те из них, которые были особенно значительными не только для тебя самого, но и для страны, всего нашего народа. О чем-то, может быть, и вспоминать не очень хочется, да только память наша куда хитрее нас самих: безжалостно подсовывает все подряд — и хорошее и плохое, но всегда чрезвычайно важное.

Одним из таких событий, свидетелем и участником которых мне пришлось стать, был октябрьский (1964 г.) Пленум ЦК КПСС, тот самый, который, отказав в доверии Н. С. Хрущеву, избрал Первым секретарем ЦК Л. И. Брежнева.

Я был в числе безусловных сторонников Хрущева, несмотря на то что случались у нас и споры и разногласия по серьезным и даже очень серьезным, принципиальным вопросам. И вплоть до самого последнего момента мне конечно же и в голову не могла прийти мысль о возможном устранении его с поста Первого секретаря ЦК. Однако события октября 1964 года повернулись так, что такая акция казалась мне тогда не только возможной, но даже и необходимой. Как мне позже стало известно, готовилось снятие Хрущева давно. Может быть, даже не один год. Во главе сговора стояли Брежнев, Подгорный, Полянский, Андропов, Платов и другие.

— Когда и при каких обстоятельствах вас «завербовали» противники Хрущева?

— Перед самым октябрьским Пленумом ЦК КПСС пригласили меня поохотиться в Завидово. Был, кстати, там тогда и Сергей Хрущев, сын Никиты Сергеевича. Наверное, взяли его для отвода глаз… Постреляли. И когда стали собираться домой, Брежнев вдруг предлагает мне сесть в его «Чайку»: «Поговорить надо дорогой…»

Там и договорились. Между прочим, с нами ехал еще один секретарь ЦК КПСС — Ю. В. Андропов. Он то и дело вынимал из папки какие-то бумажки и показывал их Брежневу. Тот их просматривал и возвращал со словами: «Хорошо, теперь он от нас никуда не денется».

У меня сложилось впечатление, что дело шло о каком-то компромате… В руках Брежнева я видел справочник «Состав Центрального Комитета и Центральной Ревизионной Комиссии КПСС», в котором он около каждой фамилии ставил крестики, галочки и какие-то другие значки — очевидно, отмечал, кто уже «созрел» и с кем еще надо поработать, чтобы привлечь его в антихрущевскую компанию. Такой практики он, между прочим, придерживался при подготовке многих вопросов.

— У вас тогда не было никаких сомнений в необходимости сместить Хрущева?

— Никаких. Я шел на пленум, твердо зная, что с ним надо кончать. Хотя сейчас вижу, что выбирать вместо него нужно было вовсе не Брежнева. Но тогда я мало знал его. Знали украинцы, молдаване, казахи. Но они-то как раз больше всего в кулуарах за него агитировали…

— Кое-кто из активных участников тех событий считает сегодня, что информацию об интригах против него Хрущев получал не только через своего сына Сергея, но и от вас. Насколько подобные слухи отвечают действительности?

— Нет под ними никаких оснований. Хотя, действительно, Брежнев спрашивал меня в первых числах октября: «Ты зачем рассказываешь разным подонкам о наших делах?» — «Каким подонкам?» — «Писателю Войтехову, например».

Я отрицал это. Но мне, судя по всему, не поверили, ибо Подгорный уже перед самой своей смертью тоже задавал мне этот вопрос. Мне он казался провокационным. Они просто боялись, как бы я не переметнулся на сторону Хрущева и, мало того, не повлиял