Его запретная пара - Наталья Александровна Буланова

новые глупости. Подумаешь, первый поцелуй не твой. Ты можешь потерять всю ее. А можешь и вернуть с помощью стимулятора.

Меня колотило от ярости. Перед глазами носились красные мухи. Хотелось убивать. Всех.

Надо досчитать до сорока. Если на сорок первой секунде желание не исчезнет — больше не буду себя сдерживать.

Я закрыл глаза.

Один, два, три…

Эта Таня что-то говорила, но я не слушал, полностью сосредоточившись на счете.

…Тридцать девять, сорок.

Я открыл глаза.

— Так что? — спросила девушка.

Она права. Первый поцелуй уже не мой, но еще не все потеряно. Настя сделала это по глупости, из чувства сопротивления. И может еще много бед наделать, если все так и продолжится. Ей просто необходимо почувствовать на себе все, что ощущаю я. Ей нужно стать сверхом.

— Какая цена? Я не позволю навредить Диане.

— Я ее тетя. Неужели ты считаешь, что я могу ей навредить?

Я скептически посмотрел на девушку. Она возмущенно фыркнула:

— Это их папаша сделал все, чтобы навредить девочкам.

— А что теперь хочешь сделать ты?

— Все просто. Я обещала сестре две вещи: что сделаю Диану сверхом и что девочки будут счастливы. Это долбанутый папаша-человек все сломал. И отношения сестричек, и жизнь моей сестры.

— И что ты планируешь сделать?

— Жанна с отцом улетели за границу. Наконец-то дочка получит внимание отца и будет счастлива. Я думала, любовь и свадьба ее исцелят. Не помогло. Даже ребенок в животе не справился с недостатком родительской любви. Если так пойдет и дальше, то и она не сможет быть хорошей мамой для своего малыша. Понимаешь?

— А Ди? Ты же пришла сюда за ней. Зачем?

— Забрать ее ненадолго, чтобы научить ладить со зверем. Заодно проверить, достоин ли ее Яр. Найдет быстро — я со спокойной совестью смогу выдохнуть и наконец-то зажить своей жизнью. Нет — продолжу воспитывать, только уже другую племянницу. Она тигрица, я тигрица. И пусть она очень похожа на отца, мы всегда найдем общий язык. Не зря дружили столько лет. Как видишь, никакой угрозы. Я лишь выполняю обещания, которые дала покойной сестре.

Волосы на голове у меня шевелились. Говорила она хорошо, но что будет на самом деле?

Таня достала из кармана ампулу с порошком:

— Я усовершенствовала формулу. Тебе надо лишь добавить его в три приема пищи, а потом как следует ее испугать. Видел же, как Ди после нападения льва обернулась? Работает! Настя сразу же перестанет дурить.

Ее слова — дурман, туманили разум. Я смотрел на этот пузырек и хотел до дрожи.

Может, вырубить ее, и все? Но тогда она не даст еще две дозы. Хочет подсадить, как наркомана.

Так, ладно. Торговаться я тоже умею.

— Три дозы — и слово наемника, что я дам вам уйти отсюда с Ди.

Потом догоню и спасу. Не впервой.

Таня улыбнулась и подмигнула:

— Договорились. Слову великого наемника можно верить!

Глава 16

Диана

Нос щекотало что-то невесомо мягкое, словно перышко. Я открыла глаза и несколько секунд пыталась вспомнить, как меня угораздило оказаться в детской комнате нежно-персикового цвета, да еще и спящей на одноместной кровати. Подушка своей меховой обивкой продолжала раздражать нервные окончания в носу, и я привстала.

Дверь открылась, и показалась Таня.

— Проснулась?

— У тебя же нет детей. — Я почувствовала себя неловко оттого, что лежу на детской кровати.

Я была у Тани дома несколько раз. Она снимала студию рядом с метро. А здесь чей дом? Если посмотреть в окно, то можно увидеть много деревьев. Частный сектор?

Впрочем, ничего удивительного. Таня же каким-то образом узнала о сверхах и думает, что я попала в большую беду. Наверное, решила спрятаться понадежней, чем в ее квартире.

Я поспешила подняться. Ноги утонули в пушистом ковре.

— Детей нет, но есть две племянницы, — гордо сообщила подружка.

— Серьезно? Ты никогда не рассказывала о них. — Я наклонилась над кроватью, расправила одеяло и наткнулась на фотографии на стене.

Два младенца лежали нос к носу, туго спеленутые. Одна темненькая, другая светленькая. Им точно снилось что-то хорошее! Они улыбались так, что у двоих были едва видны ямочки на щеках.

На другой фотографии девочки вместе ползли к большому шару, а на следующей они уже постарше — вгрызлись в одну баранку. Как инь и ян. Темненькая и светленькая.

— Как Белочка и Тамарочка. — Я улыбнулась теплым воспоминаниям о любимой детской книжке. — Мне папа всегда на ночь читал истории про двух сестричек-проказниц. Одна светленькая, другая темненькая.

Таня всегда отвечала на мои слова, а тут подозрительно молчала. Я повернулась и увидела, что она стала цвета молока, и подбородок трясся, но она быстро взяла себя в руки.

— Что-то не так?

— Девочек разлучили. Они не могли расти вместе, как твои Белочка и Тамарочка.

— Ох, как жаль. Случилось что-то серьезное?

— Да. Их мама умерла, а папа… — Таня отвернулась, будто ей было сложно говорить и она пыталась найти слова. — А их отец решил, что одна сестра может навредить другой. Что темненькая должна жить среди темненьких, а светленькая — среди светленьких.

— Что за бред?

— Тебе тоже так кажется? — У Тани мимолетно поднялись и опустились плечи, а в глазах на миг показалась влага, которую она тут же сморгнула. — Они просто разные, но это не значит, что они не могут быть вместе. Верно?

— Конечно. При чем тут цвет волос вообще? Папаша сумасшедший?

Таня посмотрела на меня так, будто ощутила неожиданную поддержку.

— Да! Определенно. Он доверил свою темненькую дочь шестнадцатилетнему подростку, просто потому, что они обе были темненькие. Сказал, что будет поровну делить время между дочерьми, финансово обеспечивать и поддерживать.

— Тань, это ужасно. Не думали обратиться в органы опеки? Хотя девочек могут отнять…

— Близняшки уже выросли.

— Отец выполнил свое обещание?

— Он содержал их. Но вот его внимание почти все доставалось светленькой девочке, потому что она часто болела, а темненькая не болела никогда. Со светленькой они смеялись до упаду, а с темненькой не могли найти общий язык. Он не понимал проблем темных и их поведения. Какие-то выходки, нормальные для нее, казались ему дикостью, и он серьезно ее наказывал. Я не могла спокойно смотреть на это и заступалась за племяшку изо всех сил.

Пока Таня рассказывала, меня тревожило странное зудящее ощущение. Складывалось в единое то, что, казалось, не могло сложиться. Таких совпадений просто не бывает.

Белочка и Тамарочка.

Светленькая и темненькая.

Я и сестра.

Я показала пальцем на фотографию и спросила у Тани:

— Диана и Жанна?