Иностранные боевики-террористы. Иногда они возвращаются - Владимир Семенович Овчинский

Противодействие насильственному экстремизму при одновременной защите свободы выражения мнения

Обеспокоенность также возникает в связи с воздействием мер по предотвращению НЭРВТ и противодействию вербовке и мобилизации ИБТ на свободу выражения мнения. Крайне важно, чтобы государства противостояли использованию социальных сетей и Интернета такими группами, как ИГИЛ, в целях вербовки ИБТ и пропаганды насилия. Государства могут и должны осуществлять эти действия, неукоснительно соблюдая право на свободу выражения мнения. Кроме того, чрезмерно жесткие меры, ущемляющие свободу выражения мнения, являются контрпродуктивными и противодействуют целям предотвращения НЭРВТ.

Свобода выражения мнения, которую часто называют одой из фундаментальных опор демократии, включает свободу высказывания идей и мнений, которые «оскорбляют, шокируют и беспокоят»[240]. Ее значение сформулировано в часто цитируемом решении ЕСПЧ, указывающем, что «таковы требования […] плюрализма, толерантности и широкого взгляда на мир, без которых не может существовать «демократическое общество»[241]. Право на свободу выражения мнения не является абсолютным и может быть ограничено при условии соблюдения строгих требований. Такие ограничения должны быть предписаны законом, преследовать одну из законных целей, перечисленных в соответствующих международных стандартах (защита прав или репутации других лиц, охрана государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения), и быть необходимыми и соразмерными для достижения такой цели[242].

В соответствии с некоторыми международными конвенциями по правам человека, в определенных обстоятельствах государства не только имеют право, но и обязаны вмешаться и ограничить свободу слова, если имеет место подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию[243]. Во многих делах, рассмотренных ЕСПЧ, суд определял, были ли использованы слова, взятые в их контексте, «призывом к насилию, вооруженному сопротивлению или восстанию»[244]. Блокирование «экстремистских» взглядов на самом деле может не отвечать критерию юридической точности и выходит далеко за пределы законных действий по борьбе с подстрекательством к насилию и языком ненависти[245].

Суды по правам человека также отмечали необходимость четкого разграничения между подстрекательством к насилию и «враждебными» «негативными» и «резкими» комментариями и критикой[246], поскольку «не следует смешивать острую и даже оскорбительную критику и подстрекательство»[247]. Помимо этого, ЕСПЧ указал, что «высказывания о непоколебимой приверженности целям запрещенной организации нельзя смешивать с подстрекательством к насилию и ненависти»[248]. В рассмотренных делах одобрительные упоминания «сопротивления», «борьбы или освобождения»[249], заявления о поддержке кого-либо из лидеров «террористической организации» сами по себе не были признаны Судом достаточным основанием для ограничения права на свободное выражение мнения[250].

Наконец, следует отметить, что если обоснованием ограничений служит угроза национальной безопасности, то такая угроза не может быть абстрактной или гипотетической и должна быть связана, по меньшей мере, с обоснованным риском серьезных беспорядков. Ограничения свободы выражения мнения должны носить характер исключения и быть строго обоснованными как необходимые и соразмерные с учетом всех обстоятельств конкретного случая. Ограничения не могут быть оправданы тем, что соответствующие идеи или мнения непопулярны, не одобряются или рассматриваются как связанные с абстрактной опасностью.

Альтернативные истории и мнения заслуживающих доверия лиц

План действий Генерального секретаря ООН по предупреждению насильственного экстремизма подчеркивает важную роль создания и развития платформ для диалога и дискуссий. В Плане отмечается, что важно поощрять «терпимость и взаимопонимание между общинами и призывать их заявлять о своем отказе от доктрин насилия посредством пропаганды и мирных и гуманитарных ценностей, присущих их теологиям»[251]. Помимо этого, в документе говорится, что очень важно «поощрять в партнерстве с гражданским обществом и общинами обсуждение вопросов, связанных с факторами, способствующими насильственному экстремизму, включая продолжающиеся нарушения прав человека»[252].

Инициативам, направленным на поощрение дебатов и участия в дискуссиях, наносят вред ситуации, когда свобода выражения мнения чрезмерно ограничивается под предлогом борьбы с терроризмом. Для того чтобы дискуссия воспринималась серьезно, должна быть возможность для выражения широкого диапазона мнений, включая нелицеприятные и даже антидемократические высказывания, и должны быть представлены не только взгляды, поддерживаемые государством или большей частью общества, но и взгляды, которые не имеют такой поддержки. Свободу выражения мнения может обеспечить только комплексный, долгосрочный и соответствующий стандартам прав человека подход к ПНЭ, включающий в том числе и допустимые ограничения, предусмотренные международным правом (например, в отношении запрета на подстрекательство к террористическому насилию).

В последнее время государства все активнее прибегают к мерам, направленным на поощрение «альтернативных историй», противостоящих идеологии, продвигаемой такими группами, как ИГИЛ. Убедительность подобных инициатив и их воздействие зависят от того, кто выступает носителем «альтернативных» взглядов, а также от того, поощряют ли эти инициативы подлинно открытую дискуссию или направляют разговор в русло «приемлемых» нарративов. Данные исследования свидетельствуют о том, что в тех случаях, когда главным мотивом возвращения ИБТ стало разочарование в группах, к которым они присоединились за рубежом, такие возвращенцы могут стать эффективными контрпропагандистами, способными отговорить потенциальных ИБТ от подобного пути. Таким образом, как отмечается ниже, успешная реинтеграция и реабилитация могут запустить достаточно масштабную эстафету появления все новых заслуживающих доверия фигур, противодействующих потоку ИБТ.

Взаимодействие с общинами, расширение возможностей и партнерство

Воздействие стратегий по предупреждению и противодействию НЭРВТ (характер их восприятия, их эффективность и возможные опасения относительно соблюдения прав человека) зависит от их направленности, методов реализации, а также от того, кто именно их разрабатывает и осуществляет.

В Гаагско-марракешском меморандуме Глобального контртеррористического форума (ГКТФ) подчеркивается важность выстраивания доверительных отношений с общинами, «восприимчивыми» к вербовке[253]. Однако доверия часто не хватает, и его недостаток усугубляется использованием широких репрессивных инициатив, которые могут быть направлены и против тех, кто мог бы стать партнером. Например, стратегии, направленные на предупреждение поддержки или сокращение финансирования религиозных или духовных общин и других общинных групп при определенных обстоятельствах могут противоречить заявленной цели предупреждения терроризма, вербовки и мобилизации ИБТ. Помимо этого, они могут приводить к усилению отчуждения[254].

Стоит отметить и другую рекомендацию Гаагско-марракешского меморандума – расширение возможностей лиц, обладающих наилучшим потенциалом для того, чтобы добиться изменений[255]. Этот пункт отражен и в Резолюции 2178 (2014) СБ ООН, которая в сходных выражениях «рекомендует государствам-членам взаимодействовать с соответствующими местными общинами и неправительственными структурами в разработке стратегий противодействия распространению идей насильственного экстремизма,