Аристократ обмана - Евгений Сухов

– Правда.

– Говорят, император выслал великого князя из Санкт-Петербурга.

– Я давно не был в России, а потому ничего об этом не знаю, – пожал плечами Варнаховский. Нарастающее раздражение он заел крабовым салатом. – Если это так, то мне очень жаль.

– Сначала его отправили в Крым, а потом в Оренбург. Его признали умалишенным, и сейчас он находится там на излечении. А правда, что он сошел с ума из-за одной танцовщицы? Говорят, он был очень в нее влюблен. Вы случайно не знаете, кто она такая?

Элиз Руше, ковырнув вилкой салат, уткнула глаза в тарелку.

– Понятия не имею. Великий князь всегда пользовался у женщин большим успехом. Не исключено, что в одну из своих женщин он все-таки влюбился.

– А правда, что великий князь вовсе не сумасшедший, а пострадал за свои убеждения?

Молодая женщина начинала его забавлять. Подобная напористость встречается только у профессиональных репортеров. С такой хваткой ее ожидает большое будущее.

– Разумеется, мадмуазель, – посмотрел Леонид на женщину.

Теперь, на расстоянии вытянутой руки, он видел, что она весьма недурна. Крупные карие глаза делали ее слегка наивной, и на собеседника она смотрела с интересом, какой можно наблюдать разве что у малолетних детей. При этом длинные ресницы напоминали бабочек, порхающих над цветком. У Тучкова всегда был недурной вкус. Надо полагать, в Мадлен его привлекло не только батюшкино состояние, но и ее миленький курносый носик. Единственное, что ее портило, так это крупный рот с толстыми ярко-накрашенными губами. Варнаховский перевел взгляд на Тучкова, всецело увлеченного куском мяса.

– Великий князь был рэволюционером, – стараясь спрятать насмешку, проговорил поручик.

– Что вы говорите! – Глаза Мадлен вспыхнули профессиональным интересом, она всплеснула руками, отчего вновь напомнила сварливую галку, намеревавшуюся спорхнуть со своего места. – Рэволюционер? Как романтично!

– Именно так, дорогая мадемуазель, – с самым серьезным видом продолжал Леонид, внутренне потешаясь. – Он давал «народовольцам» огромные деньги на осуществление в России революции.

– Зачем ему это было нужно?

– Именно таким образом он боролся с царским террором.

– Боже мой! – восторженно воскликнула женщина. Крупные глаза от возбуждения засверкали. – Наверняка среди рэволюционеров у него имеются друзья.

Умело работая ножом и вилкой, Варнаховский поглощал крохотные кусочки мидий. И неожиданно поймал себя на том, что получает большое удовольствие не только от качественно приготовленной пищи, но и от общения с восторженной женщиной. Интересно, а в более интимной ситуации она столь же восторженна?

– Разумеется! Только в любовницах у него было несколько рэволюционерок. А «народоволец» Желябов – в России он является идейным вдохновителем движения – был его лучшим другом. Не удивлюсь, если «народовольцы» попытаются отбить великого князя у царского караула.

Леонид украдкой посмотрел на Элиз, едва сдерживающую приступы хохота.

– Вы такой занимательный собеседник, – проговорила Мадлен. – Надеюсь как-нибудь повстречаться с вами еще раз. Не будем вам мешать. Поговорим как-нибудь в другой раз.

– Леонид, давай как-нибудь встретимся, поговорим. Все-таки нам есть что вспомнить. Как мне тебя найти? – спросил Тучков, утирая рот салфеткой.

Варнаховский улыбнулся:

– Тебе это не составит большого труда. Достаточно поднять голову и посмотреть на вершину горы. Там у меня вилла.

– Это которая?

– Та, что с колоннами.

– Эко ты куда забрался, – не без восторга проговорил Тучков. – В этой вилле когда-то проживал индийский паша.

– А чем же индийский паша лучше русского офицера?

– Тоже верно, – согласился Тучков, отходя от стола.

Подозвав к себе официанта, стоявшего в стороне, Леонид распорядился:

– Вот что, милейший, принеси мне «Шато Латур» 1861 года.

– О! У вас хороший вкус, месье, этот год был особенно урожайным.

Появившись с подносом, на котором стояли бутылка вина, укрытая полотенцем, и два высоких бокала, он произнес:

– Это наше лучшее вино. Надеюсь, оно доставит вам подлинное удовольствие.

Откупорив бутылку, он аккуратно, стараясь не обронить ни одной капли, разлил вино по фужерам, произнес: «Приятного вам вечера» и, слащаво улыбнувшись, устремился встречать очередных клиентов.

Подняв фужер за высокую ножку, Варнаховский вдохнул тонкий аромат вина.

– За что мы пьем?

– Кажется, наше инкогнито раскрыто. Предлагаю выпить за то, чтобы Лазурное побережье не стало для нас чужбиной.

– Замечательный тост.

Бокалы встретились, издав тонкий звенящий звук.

– А вино и вправду чудесное, – слегка пригубив, сказала девушка.

– Знаешь, Элиз, – оживился Леонид, – а что если нам организовать в нашем новом доме ужин и позвать всех соседей и всю русскую общину, проживающую в городе?

– Милый, это прекрасная идея.

Прежде чем выпить чашку утреннего кофе, Варнаховский обычно просматривал почту. Не изменил он привычкам и на этот раз. Горничная обычно забирала почту и складывала ее на тахте аккуратной кучкой.

Сегодняшний день был особенным. Вчера для русской общины на своей вилле он устроил грандиозный ужин, на котором была икра, рябчики и огромные стерляди, выписанные накануне из России. Так что без ложной скромности можно было сказать, что вечер удался.

Разместившись в глубоком мягком кресле, Леонид открыл газету, лежавшую сверху – «Новости Ниццы», в которой во всех подробностях сообщалось о том, что на ужине у русского «боярина» Варнаховского и его очаровательной супруги Элен побывало около трехсот гостей, среди которых были замечены мэр города месье Филипп Корбюзье со своей прелестной женой, а также заместитель министра иностранных дел господин Жак-Клод Капэ. По окончании ужина был произведен фейерверк, осветивший огнем весь город.

В еженедельнике «Ривьера» подробно рассказывалось о том, сколько было подано блюд и в каком количестве, а фотограф, находившийся среди приглашенных, сделал несколько впечатляющих снимков крупным планом гостей, поедавших ложками осетровую икру.

В еженедельнике «Французские огни», пользовавшемся в Ницце особой популярностью, прошедшему торжеству был отведен целый разворот. На больших фотографиях, занимавших всю полосу, были напечатаны снимки огромной виллы, в которой обосновался «боярин Варнаховский». Трое слуг со счастливыми лицами держали в руках огромную толстую стерлядь, хвост которой свешивался до самого пола. В точности такая же рыбина находилась на длинном столе, подле которого стояли изумленные гости. В еженедельнике отмечалось, что ни одна дама не ушла без подарков, приготовленных хозяином дома. Некоторые получили золотые кулоны, другим достались порт-бонеры, третьим перепали браслеты с драгоценными камнями, а очаровательная супруга хозяина приняла в дар шикарное бриллиантовое колье.