Человек с фасеточными глазами - У Мин-и

– Извини за прямоту, Сара, но тот образ жизни, который ты сама ведешь, скорее ближе к богатым, не так ли?

– Я делаю все, что в моих силах, чтобы не тратить лишних ресурсов. Лучше делать то, что можешь, чем вообще не пытаться.

Детлеф обдумывал значение этих слов. Было ли что-нибудь лишнее и в его собственном образе жизни?

– Многие люди, – продолжала Сара, – считают, что ученые не прибегают к чувствам, принимая решение об истинности и ложности, но ведь ученые только и могут попытаться определить, что истинно, а что ложно. Они не могут сказать нам, какой выбор окажется правильным. Я хочу быть человеком, который может предложить лучшее решение, а не прятаться за этой чертовой лицемерной «профессиональной объективностью», избегая проклятых этических вопросов. Если население перестанет расти, а мы сможем изменить свой образ жизни, то нам в принципе не понадобится добывать метан из гидратов.

– Ты знаешь, почему это место называется Стурегга? – Сара попробовала сменить тему, чтобы разрядить атмосферу.

Детлеф отрицательно покачал головой.

– Это на норвежском означает «большая кромка». Ты слышал о Стуреггских оползнях? Это произошло тысячи лет назад, но в последние десятилетия ускорились темпы потепления, и это происходит снова. Гидраты в шельфовом леднике растворяются, образуя пузырьки. Пузырьки заставляют кристаллы разъединяться друг с другом, в результате чего осадочные слои становятся нестабильными. В прошлом осадочные слои были высотой около двухсот пятидесяти метров и шириной в сотни километров, покрывая половину расстояния между Норвегией и Гренландией. Но они разрушались и смещались, а вслед за ними менялась и вся прибрежная экосистема. Некоторые геологи думали, что подобное происходит раз в сто тысяч лет, аналогично скольжению стратиграфических границ одновременно с циклом ледниковых периодов. Но ты думаешь, что это повторяется лишь раз в сто тысяч лет?

– Трудно сказать.

– Вот именно, трудно сказать. – Сара поправила свои волосы, подхваченные порывом ветра, и сказала: – Нет никакого смысла делать прогнозы в терминах теории вероятностей, потому что о такой крупной катастрофе можно сказать лишь произошла она или не произошла. Если однажды шельфовые ледники разрушатся и сместятся, то я не хочу, чтобы это произошло из-за деятельности человека. Если это сделает природа, я и жаловаться не буду, потому что это от меня не зависит, повлиять я на это не могу. Но я просто не хочу, чтобы эта катастрофа случилась из-за нас. Мы уже и так повсюду! Почему людей стало так много, что мы заполонили весь земной шар? Хватит! У меня нет детей, и я не планирую иметь их в будущем, так что думаю я об этих проблемах не ради своих собственных детей.

Глядя на огненные брови Сары и ее карие глаза, он поймал себя на мысли о том, что уже очарован этими глазами. Он не мог сопротивляться им, и это было неоспоримо.

На самом деле, Сара уже давно следила за ситуацией с мусороворотом. Еще в конце прошлого века многие океанологи стали обсуждать эту проблему, отслеживая, как формируется и растет мусороворот. Сара подала заявку в Норвежскую академию наук, она собиралась исследовать последствия столкновения мусороворота с берегом Тайваня. Однако заявку еще не успели одобрить, как мусороворот своей периферией уже задел восточное побережье этого маленького острова в Тихом океане. В общем, Сара решила поехать на Тайвань за свой счет. Для нее любой ущерб, причиненный морю, был личным ущербом. А Детлеф вполне естественно счел решение Сары хорошим поводом вернуться на остров, куда он приезжал так много лет назад.

Их встретил в аэропорту Ли Жун-сян, тайваньский инженер, который в то время участвовал в проекте строительства туннеля. Он был единственным тайваньцем, знавшим о приезде Детлефа и Сары. Во время первой встречи это был недавно женившийся парень, а теперь их приветствовал хриплым голосом мужчина с выпирающим животом и редеющими волосами, который выглядел даже немного старше своего фактического возраста. Еще до первого визита на Тайвань Детлеф вел с ним переписку по электронной почте, обсуждая вопросы функционирования ТПМ: как справиться с бурением кварцито-песчаника, который тверже стали, или как быть с прорывами воды при разрушении пластов горных пород. В конце концов Детлеф положительно оценил возможность прокладки этого туннеля, но предупредил, что сроки реализации проекта и финансовые затраты могут быть несоразмерно высоки. Ли Жун-сян от имени официальных ведомств дал ответ: туннель должен быть проложен.

Детлеф понимал, что это значит. Инженеры всего лишь инструменты, буры, которых могут сменить в любой момент. Кроме размеров вознаграждения, Детлефа как проектировщика оборудования интересовало, сможет ли ТПМ взять такие прочные горные породы с содержанием кварцита. По шкале Мооса твердость была где-то шесть-семь баллов, ведь кварцито-песчаник значительно прочнее стали с ее пятью с половиной баллами. В молодости Детлеф был очень самоуверенным, и его волновало лишь то, что состав горной породы в реальности может быть далеко не таким «равномерным», как у взятых образцов. Хотя буровая разведка прошла десятки метров и подготовила геологические отчеты, но для такой большой горы это была работа на поверхности, а фактической текстуры горных пород в глубинных слоях никто не знал, значит, придется пробиваться с боем. Но Детлефа это не слишком волновало. Он с радостью принял этот вызов, не говоря уже о том, что кто-то предоставил ему средства, чтобы попробовать свои силы.

Единственное, чего стоило опасаться по-настоящему, так это прорыва воды. Вот что страшнее кварцито-песчаника. В процессе бурения, если при прохождении массива попадется водный слой, может вырваться водяной поток, перемешанный с камнями и кусками породы. Все это легко может вывести из строя оборудование, а также привести к обвалу. Детлеф тогда придумал одно решение: рекомендовал установить цепной конвейер для удаления препятствий, вызванных попаданием водного потока по буровой установке.

На заводе группа инженеров спроектировала усиленную ТПМ, сделав ее двухщитовой, с наружным диаметром обделки 11,74 м. Это была исполинских размеров установка, монтаж которой сам по себе был трудной задачей, и на все про все ушло несколько месяцев. В этот период самым интересным занятием Детлефа стала проверка имейлов, в которых сообщалось о ходе монтажных работ.

Неудивительно, что при вводе машины в эксплуатацию действительно столкнулись с трудностями. Поскольку порода была настолько твердой, что резцы аномально быстро стачивались. Требовалась своевременная замена, в противном случае диаметр обделки становился меньше, и тогда ТПМ неминуемо застревала в туннеле, точно кот, отчаянно пытающийся засунуть голову в слишком маленькую нору. После этого машина могла лишь беспомощно ждать, пока рабочие придут на помощь. Согласно полученным Детлефом данным, в самых труднопроходимых местах резцы приходилось менять каждые 2,3 м. Прорывы воды были гораздо серьезнее, чем ожидалось, и это приводило к частым поломкам и остановке оборудования.

Когда Детлеф увидел фотографии, он вынужден был признать, что с самого начала смотрел на вещи слишком оптимистично. Детлеф чуствовал себя подавленным, в то время как отвечавший на его имейлы Ли Жун-сян был по-прежнему преисполнен решимости. Такой инженер, как Ли, да и вся команда тайваньских инженеров были настойчивы в своем желании «проложить этот туннель». Детлеф с уважением относился к их удивительной одержимости делом, но почему-то еще и чувствовал необъяснимый страх.