Братство святого Грааля. Падение Аккона - Райнер М. Шредер

К своему удивлению, Герольт без труда читал все эти надписи, хотя сделаны они были на латинском, арамейском, греческом, персидском языках. Он знал, как произносились эти слова, и понимал их значение. Потому что эти строки на стенах содержали отрывки из Евангелия. Оказывается, теперь он действительно обладает даром понимать чужие языки и говорить на них, как на родном!

Морис, Тарик и Мак-Айвор сделали такое же ошеломляющее открытие. Рыцари не раз задерживались возле надписей, чтобы при свете факела определить, какое место из Евангелия здесь приводится и на каком языке.

— Здесь на греческом! — крикнул Тарик и начал читать надпись, выцарапанную на стене: — «Небо и земля пройдут, но слово моё никогда не пройдёт». Это из Евангелия от Луки!

— А здесь персидская надпись! Отрывок из евангелия от Матфея! Я могу читать его так же легко, как будто это мой родной язык! — разволновался Мак-Айвор. — Это воззвание Христа к последователям: «Кто хочет быть Моим учеником, пусть отречётся от себя, возьмёт свой крест и следует за Мной. Ибо желающий спасти жизнь потеряет её. Но кто потеряет жизнь ради Меня, тот её обретёт. Сын человеческий придет в Царство Отца Своего с Его ангелами, и каждому воздаст по его делам». — Мак-Айвор покачал головой: — Я говорю на персидском! Невероятно! Все так, как и обещал аббат! Мы можем общаться на разных языках!

— А когда дары, которыми благословил нас Святой Дух, раскроются полностью, мы будем способны делать ещё более удивительные вещи! — напомнил Герольт.

Подземный ход становился все уже. Потолок также постепенно опускался. Мак-Айвору, который был на голову выше каждого рыцаря, приходилось втягивать голову и сгибать спину, чтобы не удариться.

— Сколько же ещё этот проклятый ход будет спускаться! — воскликнул Морис, когда ход в очередной раз круто пошёл вниз.

— Хороший вопрос, — отозвался Герольт. — Уже само святилище лежит в пятидесяти локтях ниже церкви. А мы спустились ещё локтей на двадцать!

— Не может ведь вода течь в гору, — спокойно сказал Тарик. — Где-нибудь она уйдёт в расщелину, о которой говорил аббат Виллар, и там ход снова пойдёт вверх.

— Да, по верёвочной лестнице, которая висит уже неизвестно сколько, — напомнил Морис спутникам. В голосе его звучала тревога. — Что я ненавижу до глубины души, так это лазание по таким лестницам!

Подземный ход стал ещё уже. Теперь по нему мог пройти только один человек. Ручей полностью заполнил своё ложе, порой приходилось идти по колено в воде. Но вскоре ход круто повернул.

— Вон он! — тут же крикнул Мак-Айвор. — Господи, что же нас ждёт! Осторожно, не зайдите слишком далеко!

Герольт, Морис и Тарик подошли к Мак-Айвору и встали рядом с ним.

— Так я и знал! — простонал Морис.

Тарик усмехнулся:

— Один мудрый суфий сейчас сказал бы: «Нет причин для страха. Страх — это представление, которое удерживает тебя так же, как запор удерживает дверь. Сожги дотла эту преграду на своем пути — и ты победишь!»

— Хорошая лестница понравилась бы мне больше, — язвительно проговорил Морис. — А ещё лучше было бы иметь пару крыльев!

— Если бы кошка имела крылья, на свете не осталось бы воробьёв, — рассмеялся Тарик.

После крутого поворота подземный ход стал небольшой пещерой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась огромной шахтой. Почти у самых ног рыцарей ручей уходил в глубокую расщелину шумным водопадом. Ширина расщелины составляла шагов пять. Поверх этой пропасти, дно которой свет факела увидеть не позволял, были перекинуты два бревна. По ним можно было перебраться на другую сторону, а там забраться на каменный выступ. Над этим-то выступом и висела верёвочная лестница. Она уходила на головокружительную высоту, и конца её, несмотря на факел, видно не было.

— Так, значит, туда нам и надо забраться? — ошеломлённо пробормотал Морис. — Пресвятая Дева!

Герольт глубоко вздохнул.

— Хотел бы я знать, как долго уже висит эта лестница, — тихо сказал Тарик. — Надеюсь, только пару лет, а не десятилетий.

Мак-Айвор пожал плечами:

— Мне это тоже не нравится. Но нельзя иметь яйцо и яичницу одновременно, как сказала бы моя покойная мать. Если мы хотим выбраться отсюда, нам остаётся только доверить этой лестнице свои жизни. Хорошо ещё, что мы избавились от шлемов и кольчуг!

— Забраться по ней первым и проверить прочность верёвок должен я, — сказал Тарик. — Не то чтобы я требовал такой почести, но я самый лёгкий из нас!

Его спутникам пришлось согласиться. Если верёвки не выдержат тяжесть Тарика, другим тем более не удастся забраться на стену. Святой Грааль Тарик с собой брать не стал. Если лестница не выдержит и он улетит в пропасть вместе с водопадом, у других ещё останется возможность вернуться к аббату.

— Если я доберусь до конца, вы привяжете мешок к лестнице, а я подниму его наверх, — предложил Тарик.

— Так же мы поднимем и мечи, — сказал Герольт. — Оружие только добавит нам веса.

Тарик снял пояс, передал перевязь с мечом Морису и без лишних слов шагнул к мостку. Не глядя вниз, он перебрался по брёвнам и взошёл на выступ, обеими руками схватился за лестницу и несколько раз с силой дёрнул её вниз.

— Ну и как? — крикнул Морис. — Как там эти верёвки?

Тарик обернулся.

— Позволь ответить твоими словами, Морис! — крикнул он. — «Хорошая лестница понравилась бы мне больше». Но верёвки, кажется, достаточно прочны. Сейчас увидим.

— Мы помолимся Пресвятой Деве, чтобы лестница выдержала! — пообещал Морис.

— Дай-то Бог, чтобы она услышала наши голоса. Мы все же под землёй, — сухо заметил Тарик. Он поставил сапог на нижнюю поперечину и начал подниматься.

— Будь благословенна, Матерь Божья… — молились рыцари, глядя на Тарика. Лестница под ним начала раскачиваться.

— Проклятие! — вдруг крикнул Тарик сверху. Несколько секунд его ноги болтались в воздухе.

Спутники затаили дыхание.

— Что такое? — крикнул Мак-Айвор.

— Здесь оборвалась одна из поперечин! — донеслось сверху. — Но все остальные в порядке. Радуйся, Морис!.. Подождите-ка, я тут кое-что вижу!.. О, это конец лестницы! Хвала Небесам!

Чуть позже Тарик прокричал сверху, что стоит на ровной площадке. Теперь мешок со Святым Граалем можно было привязывать к лестнице. Морис это сделал. В мешок он положил также обе свечи и огниво. Тарик поднимал эту ношу мучительно долго. Ещё дольше пришлось ему поднимать все четыре меча. Не раз Тарик приостанавливал подъем — к этому его вынуждала боль в руках. Лестница и сама по себе была тяжела, а когда её пришлось поднимать вместе с мечами, Тарику показалось, что он тянет наверх один из тех камней, которыми мамелюки разрушили городские стены.

— И зачем я не пропустил вперёд тебя, Мак-Айвор! — пожаловался он сверху. — У меня руки отваливаются! Играть в перетягивание каната было бы гораздо лучше с твоими медвежьими лапами.