Самый вкусный пирог в мире - Лариса Петровичева

- Почему он не пришел прямо в мой дом? – спросила я.

- Потому что он тебя не видит, - ответил Аврелий. – Наша с тобой защитная сеть работает на славу. Он сможет заметить тебя только тогда, когда ты будешь в трех шагах от него. Вот и хотел, чтобы ты пришла сама, но я не сказал ему ни слова. Попробовал ударить, и тогда он окончательно разозлился.

Нагнувшись, Аврелий сорвал колосок и протянул мне. Я машинально взяла его, сжала в руке – горечь и печаль наполняли меня, накрывали с головой. Я была плохо знакома со смертью близких, и теперь мне было тяжело и тоскливо.

- Возьми, это тебе пригодится, - сказал Аврелий. – Видишь, как получается: можно делать неприятные вещи, но при этом не быть твоим врагом. Забавно, правда?

Лицу стало жарко и мокро – я поняла, что все-таки плачу. Аврелий провел по моей щеке, стирая слезы, и ободряюще произнес:

- Не стоит плакать, это была достойная смерть. Я тебя не выдал, Глория.

- Спасибо, - прошептала я. – Теперь ты пойдешь дальше?

- Да, - беспечно улыбнулся Аврелий. – И пообещай мне, пожалуйста, что победишь эту дрянь. Тогда я умер совсем не напрасно.

- Ты и так умер не напрасно, - выдохнула я. – Спасибо тебе, Аврелий.

- Прощай, Глория, - он махнул мне рукой, и наваждение исчезло. Я вновь была не на зеленом лугу, а в комнатушке при магазине, и мертвая голова лежала на подушке. Ее глаза были закрыты, но на губах остывала прощальная улыбка – раньше ее не было.

Я разжала туго стиснутый кулак – зеленый колосок впечатался в ладонь, оставил огненный оттиск. Прощальный подарок мертвого мага, его силы теперь медленно перетекали в мою руку. Кожу стало колоть мелкими иголочками, но почти сразу это ощущение исчезло. Аврелий передал мне кусочек своего могущества – то, что не успел дать на занятиях.

Я сделала несколько вдохов и выдохов. Мне стало легче – то, что меня наполняло, теперь было не диким животным, которое вряд ли можно приручить и обуздать, а хорошо отлаженным механизмом, с помощью которого я смогу сделать неприятную и трудную работу.

- Слышишь, дрянь? – спросила я так, словно Кавереллин в самом деле мог меня услышать. – Я тебя вычищу из мира.

Это была моя работа, и я училась делать ее хорошо.

Выйдя в зал, я собрала колобков для уборки, очистила их направленным заклинанием и послала приводить помещение в порядок. Еще одно заклинание ушло в колобков для того, чтобы они собрали то, что осталось от Аврелия, и сложили в комнатушке.

Теперь город не будет бояться пленника зазеркалья. Его история подошла к концу.

Я вышла из магазина, понимая, что больше не вернусь сюда. Просто не смогу войти в двери – даже после тщательной уборки. Горожане толпились на тротуаре, испуганно глядя по сторонам: не выпрыгнет ли откуда дракон? В воздухе еще висел запах крови и гари, но заморосивший дождь медленно, но верно вымывал его.

- Что случилось, барыня? – спросила какая-то женщина посмелее. Я устало провела ладонями по лицу и ответила:

- Аврелия больше нет. Убийца приехал в Итайн.

Горожане зашумели, заахали, кто-то даже всхлипнул. Я скользнула взглядом по толпе в поисках Виктора. Вроде бы только что сидел на ступенях…

- Отправляйтесь домой, заприте двери и никому не открывайте, - приказала я. – Убийца – Ланнан Кавереллин, эльф-полукровка. Светлые волосы, карие глаза, серебряные украшения. Если он все-таки до вас доберется, то не сопротивляйтесь, не стройте из себя героев и просто скажите ему, где я живу. Но я постараюсь сделать все, чтобы он не добрался.

По толпе вновь прошла волна испуганных возгласов, и какая-то девушка вдруг махнула мне рукой.

- Эльф? – переспросила она. – Барыня, так ваш муж вон, только что с каким-то эльфом ушел!

Виктор

Это было тепло, которого я никогда не знал.

Я вдруг словно снова стал мальчиком, который играл в пыли у порога той лачуги, что называлась его домом – и вдруг над ним взошло солнце. У солнца были сильные горячие руки; когда ладонь тяжело опустилась мне на голову, я понял, что наконец-то счастлив.

Я обрел то, чего был лишен все эти годы. Отцовская рука гладила меня по голове, отцовские глаза смотрели с бесконечной любовью, и я тонул в них и радовался, что тону.

Все во мне стремилось к отцовской улыбке. Маленький мальчик поднялся с земли, подбежал к самому любимому человеку и обнял его так крепко, что не мог разжать рук.

- Ну здравствуй, сынок, - сказал отец. Его голос плыл в моих ушах божественной музыкой, и я летел за ней. – Вот я тебя и нашел.

- Здравствуй, отец, - откликнулся я, задыхаясь от любви. – Я так тебя ждал, я…

Отец пришел. Теперь не будет ни привычного недоедания, ни мальчишек из богатых семей, которые бросали в меня камни и смеялись над моими перелицованными обносками, теперь в моей жизни никогда не будет никакого зла, потому что отец здесь!

- Ты вырос, мой мальчик, - улыбнулся отец. – Познакомишь меня со своей семьей?

Глория. Она ведь сейчас…

Понимание было словно пощечина, которая отрезвила меня, выбросив из мира грез. Я смотрел на отца – светловолосый и кареглазый, идеально прекрасный, он не сводил взгляда с моего лица, словно пытался прочесть мысли.

Мальчишки из богатых семей нагибались, чтобы взять камни и комья грязи.

Я таращился на них – маленький, тощий, с острыми ушами, нелепо прилепленными в голове – уродец в заплатанном тряпье. Уродец, который сегодня будет отмывать грязь и штопать порванную рубашку, роняя слезы и думая: вот был бы тут отец, он бы всем им показал!

Мать собирала травы, чтобы продать смеси от простуды и купить мне яблоко. Яблоко – потому что скоро новый год, и надо же как-то порадовать…

- Нет, - выдохнул я, и отец на мгновение нахмурился. Кажется, он не ожидал, что я откажу. Его чары были так сильны, что я не должен был сопротивляться. Мне надо было взять Глорию за руку и подвести к нему для семейного благословения, роняя слюни. – Нет, отец, она не захочет.

Кажется, это нисколько его не расстроило. Он улыбнулся и погладил меня по голове – волна счастья снова захлестнуло меня, но где-то в глубине души вырастала металлическая заноза гнева, и потоки заклинания покорности только придавали ей сил.

- Ну что ж, давай тогда сходим в одно хорошее место, - предложил отец, и в его глазах поплыли мягкие огоньки. Я поднялся со ступеней, машинально отметив, что возле магазинчика собираются зеваки, привлеченные грохотом и миражом дракона. Судя по всему, сюда сбежался почти весь Итайн – значит, никто не помешает отцу сделать все, что он хочет, в другом месте.

Нет. Ланнан Кавереллин, не отец. Это было святое слово, которое я не хотел марать о мерзавца и убийцу.