Улыбнись мне, Артур Эдинброг - Антонина Крейн
Шрифт:
Интервал:
Неожиданно сильный, но тёплый ветер вдруг промчался меж скал, зашумел кронами редких горных деревьев. Он сдул с поверхности озера разноцветный туман, мгновенно окутавший нас мерцающей дымкой, сорвал лепестки с цветов и чуть было не опрокинул всю вазу. Мы с Артуром подхватили её с двух сторон, и пальцы наши, как в старых добрых романтических фильмах, встретились где-то на середине тонкого стеклянного горлышка…
Мы замерли, как застигнутые на месте преступления сообщники.
Эдинброг, вместо того чтобы убрать свою руку, вдруг потянулся вперёд, мягко и неспешно пробежался пальцами по тыльной стороне моей ладони и остановился в районе запястья, обхватив его и положив большой палец туда, где у меня под кожей трепетала тонкая жилка. Так он и застыл, наклонив голову и задумчиво глядя на меня исподлобья.
— Ты что, мой пульс измеряешь? — сообразила я.
— Ага, — подмигнул Эдинброг.
— Зачем? — Я рассмеялась.
— Хочу понять, насколько ты волнуешься в моём присутствии.
— Ещё чего! Я совсем не волну… — начала я и осеклась.
Даже я чувствовала, как громко пульсирует вена под его пальцем. Будто тяжёлый бит из колонки на музыкальном фестивале.
— Ага, вот так оно мечется, когда ты лжёшь.
Артур вскинул брови — высоко и чуть насмешливо, — а потом поднял мою руку и вдруг поцеловал в то самое заветное место, где пунктиром пели отголоски сердцебиения.
У меня перехватило дыхание от этого жеста — такого нежного и одновременно властного: ведь Эдинброг продолжал крепко сжимать моё запястье.
— Для чистоты эксперимента: теперь скажи какую-нибудь правду, пожалуйста.
— Ты очень красивый, — вырвалось у меня.
Артур с интересом наклонил голову.
— Не врёшь. — хмыкнул он. И тотчас деловито добавил: — Давай ещё!
— Ещё правду или ещё комплимент? — Я сощурилась.
— Можешь совместить. Ни в чём себе не отказывай.
— Хорошо.
Я помедлила, не зная, как лучше поступить: отшутиться? Или?..
И наконец, набравшись смелости, заговорила.
— Правда в том, что ты потрясающий, Артур. Ты умный. И добрый. И сильный. В тебе изумительно сочетаются серьёзность и озорство, и когда я смотрю на тебя, мне хочется танцевать. И если я во что-то верю всем сердцем, так это в то, что именно ты спасёшь Гало — кому, как не тебе, это по силам? А потом найдёшь себе мир по нраву и будешь там счастлив. Я видела много людей на Земле — нас там восемь миллиардов, шутка ли, — но таких, как ты, ещё не встречала. Я знаю, что ты заслуживаешь всего самого лучшего. Самой лучшей судьбы… и самого лучшего фамильяра. Впрочем, последнее с тобой уже случилось, — я подмигнула, за шуткой постаравшись скрыть слишком искреннее начало своего монолога.
Палец Артура на моём запястье едва заметно дрогнул. Зрачки медленно расширились.
— Ты не против, если я просто поцелую тебя в ответ? — спросил он и, не дожидаясь разрешения — ему всё сказал мой пульс, — перегнулся через столик.
НЕТ У МЕНЯ КУПАЛЬНИКА
Твёрдые губы Эдинброга — виноград и корица — коснулись моих.
Он закрыл глаза, и я сделала то же самое, отзываясь и чувствуя, как душа моя бьётся где-то в горле — будто подсматривает. Артур обвёл пальцем моё ухо, скулу, подбородок, спустился к шее и ключицам. Прохладный шаловливый ветер вторил касаниям Эдинброга, и этот контраст горячей кожи и ночного холода отзывался мурашками и нагнетал внутри меня терпкое, томное напряжение.
Как хорошо.
Я тихонько выдохнула, когда Артур уверенно сдвинул лямки моего шёлкового платья, позволив им скользнуть ниже, ниже по плечам, попытаться утянуть за собой шёлк, прикрывающий грудь. Я не позволила этому случиться: приподняла руки и, запустив пальцы в волосы Эдинброга, хорошенько, от души их взъерошила, чего мне так давно хотелось. Артур было нахмурился от такого своеволия, но потом лишь улыбнулся этой своей невозможной улыбкой юного бога и мстительно, но сладко ущипнул меня. Я зашипела и шутливо цапнула его за нижнюю губу.
Я понимала, что безвозвратно таю, будто пьянею от его прикосновений и горячего шёпота. Мы дышали всё более тяжело и рвано, сильнее подавались навстречу друг другу… Но с последним однозначно мешал стоящий между нами столик.
Пробормотав что-то неодобрительное на его счет, Эдинброг на мгновение отстранился, нетерпеливо хлопнул в ладоши — и стол пристыженно отъехал на пару метров вбок прямо по скалистой земле, прозвенев бокалами. Хорошо, что он уехал в противоположную от озера сторону, а то канул бы в тёмную воду с мириадами лунных бликов, и свидание превратилось бы в рыбалку.
— Неплохо, — сказала я, наблюдая за этой перестановкой.
Точнее:
— 11епло… — на «хо» мне вновь стало не до разговоров.
Мы опустились на скалы и продолжили целоваться — с упоением, остро ощущая сладость и горечь нашего странного, невозможного союза: две случайные карты из разных колод мироздания, по чьему-то замыслу или недосмотру так идеально подошедшие друг другу.
Улетел вдаль мой свитер, до того завязанный узлом на шее. Куда-то пропал кардиган Артура. Вальсирующая мимо ночная бабочка еле уклонилась, когда в неё импровизированным дротиком запустили мою заколку для волос.
Тёплые ладони Артура ласкали мою кожу сквозь тонкую ткань платья. Его пальцы двигались так вдохновенно: опускались, чтобы найти изгиб бёдер, скользили вдоль тонкой талии и сжимались на пояснице. Моё сердце спотыкалось на каждом ударе; как слепая, я шарила руками по его груди, ненавидя все эти бесконечные пуговицы на его рубашке. Пульс бешено стучал в ушах, воображение мчалось всё дальше и дальше.
Я мечтала о том, чтобы лиловый озёрный пар окутал нас, спрятал, унёс в волшебную страну, где мы будем счастливы — сегодня и всегда. Не только Артур, как я успела ему пожелать. Мы вместе.
Эдинброг, кажется, подумал о том же самом: он неожиданно, тяжело дыша, с усилием остановился, обхватил моё лицо двумя руками и прошептал:
— Вилка… Я не хочу отпускать тебя. Господи, больше всего на свете я не хочу отпускать тебя. Ты понимаешь это, моя шебутная землянка? — Глаза у него были яростные, манящие и отчаянные.
Я не удержалась и поцеловала их в уголки, прежде чем хрипло — я не узнала своего голоса — ответить:
— Я понимаю.
— Останься со мной.
— Я.
— Останься. Уедешь позже, в любой момент — но не покидай Гало сразу после выпуска.
Я ответила не сразу, и его лицо успело потемнеть от боли, но затем прояснилось, когда я, чередуя фразы с поцелуями, пообещала:
— Ни за что не покину. Я тоже не хочу тебя отпускать.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!