"Красная капелла". Советская разведка против Абвера и Гестапо - Владимир Пещерский

Вовсе нет. Просто Шандор Радо группировал данные Ресслера по принадлежности к разным ведомствам. «Вертер» — это были сведения из генерального штаба сухопутных сил, «Анна» — из министерства иностранных дел и так далее. Кто скрывался на самом деле под этими псевдонимами — еще одна загадка. На этот счет высказываются различные предположения, порой не лишенные логической обоснованности. Называют, например, имена некоторых оппозиционно настроенных к Гитлеру генералов и политиков, организовавших покушение на него 20 июля 1944 года. Не исключено, что некоторые из них по собственной инициативе искали и находили выход на Швейцарию и представителей, связанных с секретными службами союзников. Все попытки раскрыть псевдонимы и назвать конкретные имена, длительное время интригующие воображение самых различных людей, заканчивались ничем. Разведчики-профессионалы умеют хранить молчание. Они не любят сенсаций, на которые падки разве что иные своекорыстные перебежчики.

Объем информации и ее качество были удивительны. Например, 17 апреля 1943 года сообщалось о формировании новых танковых и пехотных частей (с подробным указанием нумерации и дислокации). 25 сентября того же года не менее подробно сообщалось о совещании в ставке фюрера по вопросам военно-экономических резервов Германии. 30 апреля поступила телеграмма о строительстве «Восточного вала» и его инженерном оборудовании. 28 июня подробно и точно описывался — по эскадрильям! — состав люфтваффе. Тем же днем было датировано донесение о начале производства танка «Пантера» — с 75-миллиметровой пушкой, броней до 85 миллиметров, скоростью хода-до 50 километров в час.

В марте 1943 года Люци впервые сообщил о подготовке немецкого наступления на Курской дуге. 15 апреля Ресслер даже смог воспроизвести подлинник приказа Гитлера об операции «Цитадель». Одновременно он сообщил, что ее начало отложено до первых дней мая. 20 апреля пошло донесение о новой отсрочке, 29-го — о назначении наступления на 12 июня. В действительности оно началось 5 июля. Однако трудности Люци были объективными — наступление действительно не раз откладывалось из-за противоречий и колебаний верховного командования.

В Москве на эти неточности и расхождения обратили внимание. Но не только они сыграли в дальнейшем роковую роль при оценке деятельности Радо и Дюбендорфер.

Параллелизм в системе советских разведслужб был заложен с 20-х годов, однако на первых порах это было не столько соперничество, сколь взаимодополнение, тем более что чекистская разведка, созданная в органах ВЧК—ОГПУ, первоначально сосредоточивала свои операции за рубежом в основном против белой эмиграции. Было время, когда специальным постановлением ЦК ВКП(б) предусматривалось взаимное представительство разведок в их руководящих органах. Перед войной разведки часто обменивались своими

данными, взаимно проверяя их достоверность. Не прекратилось сотрудничество и с началом войны.

Но по мере того, как органы госбезопасности укрепляли свое положение в государстве, появилось стремление сосредоточить в них и всю разведывательную деятельность. НКВД начал компрометировать военных разведчиков, ставить под сомнение их компетентность и честность.

Дошла очередь и до швейцарской резидентуры.

В Москве давно питали сомнения по поводу Люци, особенно из-за его требования анонимности. А не таятся ли за этим коварные происки других разведок, например, английской? Подобные подозрения получили неожиданную пищу: резидентура НКВД в Лондоне регулярно докладывала сведения о том, как англичане собирали информацию по Германии. Выяснилось на первый взгляд странное обстоятельство: некоторые лондонские дешифровки поразительным образом совпадали с донесениями Люци из Швейцарии. В чем дело? А не пользуется ли Люци данными английской разведки, «подкидывая» их Москве? Так Люци зачислили в разряд английских агентов.

Совпадение информации различных источников само по себе еще ни о чем не говорит. Если при их тождестве они противоречили бы жизни, реальным фактам, то это могло насторожить, как момент дезинформации. В данном случае сведения подтверждались всем ходом событий, и это не должно было вызывать подозрения у здравомыслящих сотрудников разведки.

Наконец, позднее возникла версия о каналах поступления информации в Швейцарию, которая если и не может считаться стопроцентной, то ничем так и не опровергнута.

Свою роль в обвинениях разведчиков швейцарской резидентуры могло сыграть следущее. В 1943 году

сыграла полиция Швейцарии, знавшая о работе Радо и Ресслера на СССР. По требованию нацистских спецслужб она приняла меры к задержанию участников «Красного трио». Радо удалось уйти в подполье и скрыться во Франции, но несколько разведчиков было арестовано, в их числе Сиси и Люци. Состоялся суд, на котором Рашель Дюбендорфер, стараясь скрыть свои подлинные связи, объясняла швейцарским судьям, что якобы работала на английскую разведку. Радо был заочно приговорен к трем годам тюрьмы, Дюбендорфер получила два года, но была выпущена на поруки и скрылась.

После разгрома гитлеровской Германии Сиси отправилась в Париж на прием к представителю СССР по делам репатриации, никак не предполагая, что он закончится для нее не просто поездкой в Москву, но арестом и помещением во внутреннюю тюрьму на Лубянке. Ей было досадно и горько слушать, что ее показания в швейцарском суде о том, что она работала на англичан, сделанные с целью сбить с толку швейцарских судей, всерьез восприняты в Москве. Следователь на Лубянке не моргнув глазом обвинил ее в связях с английской разведкой.

— Я была и остаюсь военной разведчицей, верной обязательству честно и преданно служить Советскому Союзу.

— Ваш близкий друг и помощник Пауль Бетхер дал показания, что встречался с австрийкой Лезер Бергер, сотрудницей консула Великобритании в Швейцарии Фарела. По нашим данным, консул Фарел — английский разведчик. Бетхер, следовательно, снабжал вас английской дезинформацией и в свою очередь выдавал англичанам государственные секреты СССР.

— Пауль Бетхер встречался с Лезер Бергер как журналист, которому не заказаны любые двери. Некото рую информацию, почерпнутую в беседах с Бергер, представлявшую, на мой взгляд, интерес, я передавала резиденту Радо. Что касается государственных секретов Советского Союза, то ни я, ни Бетхер не только ничего не передавали Лезер Бергер, но и не знаем, что вы имеете в виду.

Чем больше Рашель настаивала на своей невиновности, объясняла мотивы поведения в швейцарском суде, тем больше мрачнел следователь.

— Вы или очень хитрая и ловкая шпионка, или у вас не все в порядке с головой!

...Прошло одиннадцать лет. Многое переменилось в мире. 17 февраля 1956 года решением Военной коллегии Верховного суда СССР дело в отношении Рашель Дюбендорфер было прекращено за отсутствием состава преступления. Было отменено и ее, здорового человека, принудительное лечение как душевнобольной в тюремном госпитале. Во Франкфурте-на-Одере Р. Дюбендорфер была передана представителям властей ГДР. Она не могла поверить, что все ее муки остались позади, и с трудом приходила в себя.

В конце 1969 года Рашель Дюбендорфер в числе группы немецких участников Сопротивления была награждена орденом Красного Знамени за помощь, оказанную Красной Армии в разгроме нацистской Германии, и вклад, внесенный в дело ликвидации фашизма. Она и еще двое оставшихся в живых антифашистов были приглашены в Советский Союз на отдых и для ознакомительной поездки по стране, с которой тесно, временами весьма драматически, если не трагически, переплелись их судьбы.