Князь Рус - Юрий Никитин

– Когда сюда прибыло мое племя, здесь был дикий,непроходимый лес. Но мы уже не могли идти дальше. Дети болели и умирали, конипали, скот зарезали и съели в дороге. Мы потеряли две трети народа, когда шличерез этот лес, и поняли, что погибнем все, если… если что-то не случится.И тогда наши старейшины решили остановиться, разбить стан прямо в лесу идраться за жизнь.

Он тяжело вздохнул. По лицу пробежала тень, словно он самшел в те древние времена через здешний лес. Рус окинул взором бескрайние поля,расчерченные ровными квадратами. Поля такие ухоженные, словно над нимитрудились из века в век, сглаживая малейший холмик, убирая камешек.

– Здесь в самом деле был дремучий лес?

– Да. Теперь самим поверить трудно. Мы подсекали кору,ждали, когда дерево засохнет, потом поджигали. Так появлялись проплешины срединепроходимой чащи… Мы рубили кустарник, и наконец нам на головы пали первыелучи солнца! Это был праздник. А потом мы расширяли отвоеванное от лесаместо. И так – много поколений. Целые века.

Рус кивнул:

– Я знаю, о каких лесах ты говоришь. Там птицы не поют,там смрад и вонь от болот, там все гниет, там совсем другие звери и птицы.

– Да, сюда пришли звери, которых в лесу не было. Сюдаприлетели птицы, которые жили только в степях. А в озерах появилась рыба.А еще через десятки поколений… пришли вы.

Рус засмеялся:

– Неужели мы первые люди, которых вы узрели?

– Первые, – подтвердил Соломон. Лицо егоомрачилось. – Наши пращуры предупреждали, что когда-нибудь мы сновавстретимся с людьми. И эта встреча будет для нас гибельной.

Внезапно над головами глухо пророкотало. Оба удивленновскинули головы. Тучи едва-едва заняли северную часть неба и там застылинеподвижные, грозные, тяжелые, как горы. Края кудрявились, в них проглядываличудовищные лица, очертания исполинских змеев, торсы коней, проступали злыескулы. Рус нашелся первым:

– Гром среди ясного неба!.. Добрая примета.

Соломон пожал плечами:

– Что за примета?

– Боги вещают нам победу!

Соломон снова пожал плечами. Рус спросил удивленно:

– Разве не видишь, что сами боги подтвердили наше право наэти земли?

Соломон покачал головой:

– Нет.

– Почему? – поразился Рус. – Знаки, что подаютбоги, вам не указ?

Соломон сказал осторожно:

– Это звучит странно, тебе будет трудно поверить, но длямоего народа примет… не бывает. Как и гаданий. Все равно каких: по руке,бараньей лопатке или самым ярким звездам.

Он говорил спокойно, но мурашки смертельного холодапробежали между лопаток Руса.

– Как же так? – спросил он дрогнувшим голосом.

Соломон в третий раз пожал плечами:

– Вот так.

– Разве такой народ возможен? – спросил Русневеряще. – Боги говорят с нами через приметы! А по движению звездволхвы узнают судьбу любого человека наперед.

Соломон сказал негромко:

– Мы – единственный в мире народ, для которого верить вприметы, в гадания по звездам – не только не обязательно, но и порочно.Даже оскорбительно для нас.

Рус ощутил, что невольно отшатнулся. Бугай выронил на коленикабанью лопатку, блестящие от жира губы застыли. Такого народа быть не могло.Моряна раскрыла рот, глаза выпучились. Она смотрела то на Руса, то на иудея.В глазах было немое удивление: так ли расслышала?

Рус сказал:

– Расскажи! Если не тайна, конечно.

Соломон усмехнулся наивности могучего варвара:

– Один из наших предков, Авраам, дожил до девяноста девятилет, не имея сына, кроме Исмаила, от своей рабыни. Но наш бог явился ему во снеи пообещал рождение сына у него и его девяностолетней жены Сары. Даже Сарапосмеялась, как и все другие, кому она рассказывала. Волхвы посмотрели на звезды,там не было сына у Сары. Спросили гадальщиков, все ответили отрицательно.Бросали кости, гадали на лопатке, но все до единой приметы говорили, что Саребыть бесплодной! Но в месяце нисане родился младенец, названный Исааком. Злыеязыки говорили, как вот сейчас думаешь ты, что ребенок был либо подкидышем,либо взят от служанки. Но Сара своей грудью накормила всех младенцев, бывших наруках матерей, явившихся на праздник, и тем самым посрамила неверящих. Тогданачали поговаривать, что хоть девяностолетняя Сара и родила, но уж не отдевяностодевятилетнего Авраама, а скорее от какого-нибудь юного челядинца… Но,дабы эти люди не усомнились в отцовстве Авраама, наш бог придал ребенку такоесходство с престарелым отцом, что умолкли самые недоверчивые.

Он сделал паузу, переводя дыхание, а Рус покачал головой:

– Интересно. И что же?

– От этого младенца и пошел весь наш род, племя, народ! Хотявсе приметы были против. Так можем ли мы верить отныне в приметы?

Простучали копыта. Буська пронесся в трех шагах, что-то прокричалзвонким птичьим голоском, конь привстал на дыбы, повернулся на задних ногах иумчался.

Соломон видел, как осветилось лицо грозного вождя. Дажеголос стал мягче.

– Это было бы не только глупо, но и… оскорбительно. Странныйвы народ. Но довольно умных бесед. Мне сказали, что прибывает обоз, где мояжена лечит раненых… Она жадна на все диковинки! И захочет увидеть тебя,человек странного племени.

Соломон вскинул брови. В выцветших глазах мелькнулоудивление, сменилось подозрительностью, но вслух сказал только:

– Я думал, твое племя оберегает своих женщин даже отчужих взоров. Что ж, я…

Но Рус, не дослушав, вскочил. К изумлению и страхуСоломона, дикая мощь скифа подбросила его в воздух так, что подошвы сапог намиг вовсе оторвались от земли. Соломон поднялся с трудом, кряхтел, и сразустало видно, что у костра не сиживал давно, если вообще когда-либо сидел.Встали и Бугай с Моряной.

Бугай первым насторожился, засопел угрожающе, потом широкоелицо расплылось в приветливой улыбке. Соломон вздрогнул при виде устрашающегозрелища: словно бы гранитная стена пыталась улыбнуться.

Со стороны леса мчались всадники. Впереди на легконогойбелой кобыле летела женщина с развевающимися за спиной волосами. Лоб ееперехватывал золотой обруч, она была в безрукавке из волчьей шкуры, чтооставляла голыми ее руки и даже плечи, на предплечьях и тонких кистях оранжевымогнем полыхали золотые браслеты. В глаза Соломона больно кольнули острыеискорки от дорогих камней.

Всадники пронеслись мимо, а женщина остановила коня такрезко, что тот пропахал передними копытами глубокие борозды. Подбежал отрок,она соскочила на землю, отрок подхватил и бегом увел коня. Да, одета по-мужски,а неслась в такой дикой скачке, что и сейчас на колене лопаются, исчезая,пузырьки конской пены. На высоких каблучках сапог как кровь пламенеют следыкрасной глины.