Ледяное проклятие - Дем Михайлов

В общем и целом, Горкхи оказался безобидным и более того — единственное, о чем он просил, так это не отправлять его обратно к шурдам, которых он боялся до ужаса. Тем более что всех искалеченных гоблинов ждал только один исход — оказаться в кухонном котле в качестве куска мяса. А умирать Горкхи не хотел.

— Горкхи не хочет умирать, — тонким голоском подтвердил внимательно слушающий рассказ Горкхи. — И воевать тоже не хочет.

— Почему он постоянно повторяет свое имя? — с недоумением спросил я, поняв, что история окончена. — Почему не говорит «я»? Словно не о себе говорит, а ком-то постороннем.

— Запрещено, — за Койна ответил гоблин. — Нельзя. Только шурды могут это говорить, злые шурды запретили остальным.

— Понятно… Ну здесь шурдов нет, так что можешь говорить «я» сколько угодно.

— Бесполезно, — махнул рукой Рикар, и остальные кивками подтвердили его правоту. — Мы долго пытались. Привычка неистребима.

— Ясно, — кивнул я, чуть помедлил и мягко произнес: — Ладно, Горкхи, ты иди в пещеру, нечего тут мерзнуть и одновременно греть уши. Ступай.

— Да, господин Корис, — пискнул гоблин. — Горкхи понял и слушается.

Неловко сползя со скамьи, гоблин захромал прочь, направляясь к теплой пещере. А ему навстречу уже шли те, кого я хотел видеть. Размашисто шагали братья-мастера, за ними спешил мой тезка Корис, позади всех торопливо семенил Стефий.

Дождавшись, пока они все рассядутся и поприветствуют меня, я чуть привстал и уселся в умятый сугроб, словно в кресло, чтобы видеть всех окружающих. Нагреб на себя свежего снега, унял оживившиеся щупальца и лишь тогда кивнул Рикару:

— Излагай все по порядку. И начни с момента, как вы отправились в путь…

Я мрачно глядел на лежащую у ног мертвую курицу и слушал горестно причитающего над убиенной птицей Тезку.

— Ласточка моя, — едва не рыдал мой хозяйственник. — Как же так-то, господин? За что птичку прибили? Она же по три яйца в день несла! Кормилицу загубили, как есть загубили! Знала ли птичка безвинная, ведала ли, несчастная…

— Хватит уже, — вздохнул я, обеими руками держа в охапке свои щупальца. — Я и не заметил, как она под ноги сунулась, а вот они, — я кивнул на подергивающиеся ледяные отростки, — они заметили.

— И приголубили птаху, — прогудел нависающий надо мной здоровяк. — Да так быстро, что и не углядели. Бац — и нет курицы. И всегда они так, господин?

— Угу, — с досадой отозвался я. — Потому и не захожу в пещеру, чтобы они бед не натворили. А за курицу уж извини, Тезка, сожалею.

— Эх, — поник головой Тезка. — Суп будет… если это мясо еще съедобно…

Я лишь вздохнул, злясь на самого себя. Сказать было нечего.

Едва рассвело, я, сжигаемый нетерпением, отправился на осмотр новых хозяйственных построек и едва успел дойти до курятника, как оттуда выскочила сладострастно клохчущая курица, преследуемая по пятам взбудораженным петухом, и угодила прямиком под удар щупальца, да так, что только перья взвились. Слава Создателю, петуху удалось спастись от столь жестокой смерти, и сейчас он с подозрением косился на меня одним глазом, сидя на крыше курятника.

— Лучше бы вы этого негодника пришибли! — в сердцах буркнул Тезка, погрозив петуху кулаком. — Гоняет их почем зря, словно бес в него вселился! Тьфу на тебя!

Кашлянув, я отступил на пару шагов назад и самым будничным тоном произнес:

— Думаю, в курятник заглядывать не стоит.

— Да уж, господин, — хохотнул Рикар. — Еще одна сдохшая курица, и с нашим главным жадюгой приключится сердечный припадок.

Тезка недовольно засопел, но ничего не ответил.

— Тогда осмотрим коров? — бодро произнес я, но мой порыв не оценили.

— Коров? Да что на них смотреть-то, господин? — всплеснул руками Тезка, едва не выронив погибшую курицу. — Что вы, коров не видели, что ли? Стоят себе, жвачку пережевывают… да и грязно там, навоз еще не убирали. Обувку изгваздаете в чем попало, сердиться будете.

Молча покосившись на свою облепленную смешанным с грязью снегом железную «обувку», я промолчал. А Рикар веселился вовсю, старательно прикрывая разъехавшийся в улыбке рот. Хозяйственник на самом деле переживал не за чистоту моей обуви, а боялся за сохранность своих ненаглядных коров. Шесть рогатых животин он называл не иначе, как «наше стадо», намекая на будущий прирост, и относился к ним крайне трепетно.

— Ну раз там грязно… — медленно произнес я, и Тезка поспешно закивал.

— Грязюка непролазная! Едва не по колено!

— Значит, плохо следишь, раз грязи по колено! — припечатал я, и хозяйственник едва не подавился, а Рикар уже не мог сдерживаться и согнулся в припадке хохота, схватившись руками за живот.

— И… и верно говорите, господин, — с натугой выдавил из себя Тезка. — Совсем я обленился.

— Ладно тебе на себя напраслину взводить, — усмехнулся я. — Так и скажи, как есть: боюсь за сохранность коров, которых куда меньше, чем курей.

— Кхе-кхе, — закашлялся пристыженный Тезка.

— Что, перышко в рот попало? — с чрезмерной заботливостью спросил Рикар и, не дожидаясь ответа, врезал ему ладонью по спине.

— Ладно, пошли, на стену поднимемся, — велел я. — Посмотрим, что и как, да еще планами своими поделиться хочу.

— Планами? — пробасил здоровяк, держась от меня на расстоянии трех шагов. — Послушаем, господин, чего ж не послушать?

Пока мы шагали, я мерно крутил головой по сторонам — надоевший шлем я снял, а вот от доспехов избавляться не спешил. Слишком уж долгое время занимает процесс их одевания. Да и снимать не намного легче. Так что потерплю. А вот слишком узкий обзор меня не устраивал, и от шлема я на время избавился.

Вокруг нас кипела деловитая суета. Еще вчера я жестко отчитал ответственных за поселение. Досталось всем. Особенно меня вывела из себя заваленная снегом стена и обледеневшие ступени лестницы. Пусть люди и переживали за меня, но это уже слишком.

О какой обороноспособности можно говорить, если ноги скользят на льду, а сложенные на вершине стены бревна и камни смерзлись в единое целое? Захочешь скинуть на головы врагов бревно да не сможешь — поди, попробуй отдери его, примерзлое, от стены.

Так что сейчас все свободные мужчины и подростки постарше — включая бывших пиратов с Островов — убирали завалы снега, деревянными лопатами скидывали снег с крыш построек и стены, скалывали лед со ступенек лестницы и чистили двор в тех местах, где пролегали ведущие к самым важным местам тропинки.

Покосившись на машущего лопатой бородача Мукри, я молча прошел мимо. До полудня я решил не торопить их с ответом. Пусть хорошенько подумают, поглядят на меня при дневном свете, а там уже и решают. Жаль, конечно, терять столько мужчин, но удерживать их силком я не собирался. Такие мне не нужны. Клятва крови может гарантировать верность, но не желание работать как каторжному, да еще и жить по соседству со страшными тварями и нежитью. Пираты попали сюда, можно сказать, случайно и очень скоро убедятся, что брать купеческие суда на абордаж куда безопасней, чем выходить на обычную охоту за пределы стены. Да и теплые воды сильно отличаются от здешней суровой зимы.