Казино Смерти - Дин Кунц

Теперь же, спрятавшись за дверью в трехкомнатный люкс, я слушал, как Датура все громче и громче клянет меня на все лады, иногда используя слова, которые, по моему разумению, не могли применяться к мужчине, и уверенность в том, что у меня есть шанс на спасение, медленно, но верно сходила на нет.

Возможно, она болела и коровьим бешенством, и сифилисом, но наверняка я знал другое: Датура, нарциссизмом превосходящая самого Нарцисса, не просто безумна, но и куда опаснее любого другого торговца секс-услугами. Она казалась силой природы, не уступающей мощью земле, воде, ветру и огню.

Память услужливо подсказала нужное имя — Кали, индуистская богиня смерти, темная сторона богини-матери, единственная из многих богов, кому удалось покорить время. Четырехрукая, неистовая, ненасытная, Кали пожирает все живое, в храмах, построенных в ее честь, Кали обычно изображают с ожерельем из человеческих черепов, танцующей на трупе.

И, представив себе этот метафорический ментальный образ: черная дикая Кали в роскошном теле блондинки Датуры, я вдруг осознал, что так оно и есть, и мое чувство реальности стало углубляться, обостряться. Каждый элемент окружающего меня мира, и в темной комнате, и за балконными дверями, стал ярче и отчетливее, на мгновение я даже подумал, что могу видеть чуть ли не молекулярную структуру всего, что меня окружало.

И одновременно с этими ясностью и четкостью пришло осознание, что меня окружает загадочность, которой я никогда ранее не замечал, и великие открытия находятся на расстоянии вытянутой руки. По спине пробежал холодок, в котором было больше благоговейного трепета, чем ужаса, хотя без последнего и не обошлось.

Вы можете подумать, что я пытаюсь описать обостряющееся восприятие действительности, которым обычно сопровождается смертельная опасность. Но я достаточно часто подвергался смертельной опасности, чтобы знать это чувство, и на этот раз ощущения у меня были иными.

Но, как и во всех столкновениях с мистическим, когда кажется, что необъяснимое вот-вот станет ясным и понятным, момент этот прошел, такой же эфемерный, как сон. Однако он зарядил меня энергией, не той, конечно, что поступает из «тазера», нет, эта энергия стимулировала мозг, готовила его к признанию важной истины.

И заключалась эта истина в следующем: Датура, несмотря на безумие, невежество и эксцентрические, достойные осмеяния выходки, была куда более страшным противником, чем мне до сих пор представлялось. Когда вставал вопрос о совершении насилия, ее рукам, а по их числу она не уступала Кали, не терпелось его совершить, тогда как мои две действовали крайне неохотно.

Я наметил для себя два варианта. Первый — покинуть отель и привести подмогу. Второй, если с первым не выгорит, достаточно долго избегать встречи с этой женщиной и двумя ее мордоворотами, чтобы они решили, что я удрал и им тоже нужно уходить, прежде чем сюда прибудет присланная мною полиция. Но, конечно, это был не план действий, а план уклонения от оных.

Слушая крики Датуры, которые, судя по всему, раздавались рядом с пересечением коридоров (слишком уж близко), я осознал: если у большинства людей ярость туманила мозг, то у Датуры — подстегивала хитрость и сообразительность. Точно такое же воздействие оказывала на нее и ненависть.

Ее талант творить зло, не простое, а самое что ни на есть жестокое, был столь велик, что она, похоже, тоже обладала сверхъестественными способностями, которые могли составить достойную конкуренцию моим. Я бы, пожалуй, не удивился, услышав, что Датура может учуять кровь врага, когда она еще оставалась в его венах, и пойти на запах, чтобы пролить ее.

После ее прибытия я отказался от плана вновь вернуться на лестницу. Любое резкое телодвижение в непосредственной близости от нее было равносильно самоубийству.

И уклонение от действий, похоже, больше не представлялось возможным. Но при этом мне не хотелось приближать открытое столкновение.

В свете того, что мне открылось, я по-новому воспринимал эта страшную женщину, которая противостояла мне, и начал готовиться к тому, что могло потребовать от меня желание выжить.

Вспомнил еще один факт, связанный с четырехрукой индийской богиней, также указывающий на то, сколь опасно недооценивать Датуру. Тяга к ужасам Кали была столь велика, что однажды она отрубила себе голову, чтобы испить собственной крови, хлынувшей из шеи.

Поскольку богиней Датура была лишь в собственном воображении, отрубить себе голову она не могла. Но, вспоминая отвратительные истории о криках детей в подвале дома в Саванне и жертвоприношении швеи в Порт-о-Пренсе, которые столь восхищали Датуру, я не мог не сделать вывод, что жаждой крови она ничуть не уступает Кали.

Вот я и остался за дверью, где меня то и дело освещали молнии, слушая ее громкие проклятия, которые сыпались, будто из рога изобилия. Постепенно ее голос смягчался, затихал, и вскоре я уже не мог разобрать ни слова, слышал только некий гул, в котором, однако, не убавилось ни ярости, ни ненависти, ни желания убивать.

Если Андре и Роберт говорили (или пытались что-то сказать), их более грубые голоса я не слышал вовсе. Только ее. Такая степень подчиненности указывала на то, что я видел перед собой двух истинных последователей культа, готовых ради своего идола на все, даже на глоток отравленного «кул-эйда».

Когда она замолчала, мне вроде бы следовало почувствовать облегчение, но вместо этого мои волосы на затылке отреагировали, как на брюссельскую капусту. Резко и сильно.

А ружье, которое я держал обеими руками, вроде бы обычная железяка, внезапно ожило, как, собственно, случалось с любым оружием, которое попадало мне в руки. И вновь я заволновался из-за того, что не смогу контролировать оружие, когда наступит критический момент. Спасибо тебе, мама.

После того как Датура перестала говорить, я ожидал услышать какое-то движение, возможно, звуки открывающихся и захлопывающихся дверей, свидетельствующие о том, что троица начала методичный осмотр этажа. Но услышал только тишину.

Стук капель дождя, бомбардирующих балкон, да раскаты грома я воспринимал лишь как шумовой фон. Вслушивался в звуки, которые свидетельствовали бы об активности в коридоре, злясь на грозу, которая выступала союзником Датуры.

Я пытался прикинуть, как бы поступил, окажись на ее месте, но в голову приходил только один рациональный ответ: «Бежать отсюда». С учетом того, что Дэнни на свободе и найти нас сложно, если вообще возможно, ей следовало быстренько снять деньги со всех банковских счетов и на полной скорости мчаться к границе.

Обычный психопат так и поступает, если пахнет жареным, но не Кали, пожирательница мертвых.

Они наверняка припарковали один или два автомобиля рядом с отелем. Да, похитив Дэнни, сюда они добирались пешком, необычным маршрутом, с тем чтобы проверить в действии мой психический магнетизм, но им не было никакого смысла покидать отель на своих двоих, а не на автомобиле, раз уж поставленная цель достигнута.

Может, она волновалась из-за того, что мы с Дэнни, добравшись до первого этажа и покинув «Панаминт», сможем найти их автомобиль, завести двигатель без ключа зажигания, соединив соответствующие проводки, и умчаться. Если так, Андре или Роберт (может, и сама Датура) пошел бы вниз, чтобы временно вывести автомобиль из строя или охранять его.