У тебя есть я - Мария Воронова

– Остроумно. А как отреагировал Константин Иванович?

Дымшиц нахмурился:

– Маргарита попросила нас ничего ему не рассказывать, ни про реальную стоимость картин, ни про наше предложение. Вероятно, она была права: миллион долларов – серьезное искушение для любой дружбы.

– Согласен.

– Если хотите, я сделаю вам копии документов, – сказал Давид Ильич, и Зиганшин понял, что пора уходить.

Дымшиц провел его в кабинет, включил компьютер и открыл крышку сканера. Зиганшин стоял на пороге и наблюдал, как ловко хозяин управляется с бумагами.

– Скажите, а Оксана Максимовна больше не выходила на работу? Я понимаю, что в школе ей было бы тяжело, но вы говорили, что она талантливый физик…

Дымшиц покачал головой:

– Когда стало ясно, что Петеньке недолго быть с нами, мы поклялись сделать так, чтобы каждая секунда его жизни была наполнена радостью, и Оксана была для него не только любящей, но счастливой и веселой мамой, и она ни разу не сорвалась. Ни разу! Сердце разрывалось от отчаяния, а она улыбалась. Я хотя бы целыми днями гонял по урокам, зарабатывал деньги, а она двадцать четыре часа в сутки проводила с сыном, и делала так, что он был счастлив. Поэтому, когда все кончилось, у нее просто не стало сил даже на то, чтобы ссориться со мной. Она три года просто лежала в постели…

– И вы не обращались к специалисту?

Дымшиц усмехнулся:

– Почему же, обращались. Нам посоветовали завести нового ребенка.

– А вы?

– Что вы! Мы не смогли бы снова через это пройти. Даже если бы он родился здоровеньким, нам все равно каждую секунду мерещился бы призрак страшной болезни, понимаете? Ладно, мы себя загнали бы, но подумайте, что стало бы с психикой ребенка, если бы мы его при каждом чихе хоронили? Вы скажете, что это теория, а когда появляется реальный малыш, подключаются инстинкты, чувства, все переживается совсем иначе, чем представляется, пока его нет. Может, и правда так, но я не хотел больше играть с природой в эту русскую рулетку. Все-таки у Петеньки была врожденная опухоль, стало быть, у нас с Оксаной какие-то дефектные гены.

Дымшиц вздохнул, нахмурился, подошел к книжным полкам и достал из-за потрепанного томика мятую пачку сигарет.

– Все заначки сегодня высадил, – сказал он с каким-то удивлением, – как же я все-таки завидую, что вы не курите.

Он резким движением отдернул занавеску, открыл форточку и затянулся, стряхивая пепел в цветочный горшок на подоконнике, в котором агонизировало неизвестное растение.

– Это я после Петеньки пристрастился, а Оксана наоборот. Она сказала, если только попробует все равно что, хоть сигареты, хоть водку, хоть наркотики, то уже не остановится. Ей прописывали какие-то легкие антидепрессанты, но она даже их отказалась принимать. Возможно, на таблетках она смогла бы вернуться к работе, но в своем исходном состоянии конечно же нет. Она просто выжгла себя дотла, ничего не осталось. Когда мы передали деньги в фонд, то постарались соблюсти конфиденциальность…

– А почему? Что плохого, если люди узнают?

– Потому что это был инстинкт самосохранения, а не благородный жест, эти деньги убили бы нас, если бы мы оставили их себе. Суть в том, что мы не афишировали свой вклад, но Оксана попросила составить договор так, чтобы мы могли участвовать в деятельности фонда. Она искренне хотела помогать, даже прошла онлайн бухгалтерские курсы, но после первого же визита в фонд слегла с тяжелым приступом депрессии.

– Это было давно? – спросил Зиганшин как бы мимоходом, чувствуя в душе противный холодок.

– Почти сразу, как мы передали деньги, стало быть, лет пять тому назад, и больше мы там не появлялись. Недавно только возникла оттуда женщина, которая возжелала поблагодарить нас лично. – Давид Ильич недовольно поморщился. – Вот решила она так, и хоть трава не расти! Собрала гору какой-то вонючей еды со своего огородика и приперлась бухаться нам в ножки за своего спасенного внука.

– Ну так намерения у нее были самые лучшие.

– Угу. Помните, дорога куда вымощена ими? К сожалению, у внука была та же болезнь, что и у Петеньки, и Оксана, как это услышала, едва сознание не потеряла. Я боялся, что она снова сляжет, но обошлось.

Зиганшин взял у Давида Ильича копии, еще теплые и наэлектризованные после сканера, на том и распрощались.

«Господи, какой идиот, – ругал себя Зиганшин, спускаясь по лестнице, – это же надо было так поддаться обаянию Рогачевой, что не расколоть ее на самое главное! Еще гордился своей версией с наследством, придурок старый, а сам такой мотив проворонил, что всем мотивам мотив. Копошился в какой-то ерунде, а слона и не приметил, как выразился бы интеллигентный литератор Давид Ильич. Анжелка тоже хороша! Ладно, я измотан детьми и недосыпом, но она-то после двадцати своих декретов должна просто лопаться от энтузиазма. Как питбуль должна вцепляться, а она только тявкает, что у меня опера плохие. Ну допустим, плохие, прощелкали два лимона баксов, так что завтра придется их на всю эту сумму нахлобучить!»

Он злился для того, чтобы не думать другие мысли, но они все равно его настигли. Как только Зиганшин сел за руль, счастье накрыло его, как озноб, и оказалось таким мучительным переживанием, что он не мог тронуться с места.

– Господи, благодарю тебя, что так, – сказал он вслух, чтобы не заплакать, – мой сын теперь на небесах и неуязвим для боли и страданий, значит, и мне грех терзаться.

Он посидел немного, подышал, успокаиваясь, и позвонил Фриде.

– Зайчик, как вы там?

– Да мы-то нормально, а ты где?

– Еще в городе, но сейчас стартую. Фридочка, я тебя очень люблю…

Она засмеялась:

– Так, Зиганшин, ты там изменяешь мне, что ли?

– Нет, конечно, ты что!

– А голос почему тогда такой счастливый?

– Люблю тебя потому что.

– А… Слушай, если ты у бабы, то ночуй у нее, а то уже поздно и по радио сказали, что гололед. Я буду волноваться, пока ты доедешь.

– А если у бабы останусь, значит, не будешь?

– Нет, если она тебя покормит.

– Не покормит.

– Серьезно, Славочка, поночуй у мамы. Я сейчас ей сама позвоню и скажу, что ты едешь.

– Да я к тебе хочу!

– Ты на часы смотрел?

Зиганшин посмотрел и присвистнул. Оказывается, они с Давидом Ильичом проговорили до половины одиннадцатого вечера. Светочка ждала его, чтобы сходить посмотреть щеночков, а он не приехал и даже не позвонил.

– Поезжай к маме, – мягко повторила Фрида.

* * *

Просыпаясь утром, Маргарита ставила перед собой самые причудливые цели, лишь бы только сесть за руль. То вдруг оказывалось, что кухонные полотенца потеряли вид и абсолютно необходимо приобрести новые в Икее, причем ждать нельзя ни дня, то следовало самым срочным образом проверить, как дела на даче, не забрались ли туда грабители или бомжи погреться. А когда достойных поводов совсем нельзя было придумать, Маргарита просто отправлялась за продуктами в самый дальний от своего дома гипермаркет.