Служанка для алмазных змеев - Тина Блестящая

темно-бирюзовыми глазами смотрел на меня, ошарашенный моим действием, но так и не дал уйти.

— Она еще и кусается! Я сражен полностью!

— Если не отпустишь, я не ручаюсь, что не укушу во второй раз! — шипела я, пытаясь ослабить хватку нага.

— Почему не сказала, что не избавилась от нашего яда?

— А чтобы вам в голову не пришло сделать это со мной еще раз!

— Кстати, насчет второго раза… — Принцы переглянулись, и я поняла, что они замышляют нечто ужасное.

Ну уж нет! Только не дважды! Я собиралась бороться до конца.

Я ударила в самое слабое место мужчины. И Райн, опешивший от моей прыти и наглости, болезненно согнулся, наконец-то отпустив.

Я вскочила и подбежав к стене, где висела сабля, схватила холодное оружие и выставила вперед.

— Только попробуйте!

— Убери оружие, а то можешь ненароком навредить себе, — произнес Райн, стараясь говорить ровно. Он все еще сгибался от боли, но потом все же, переживая за меня, разогнулся. — Оно очень острое.

— Мы не хотим причинить тебе вред, — убеждал его брат.

Пока они отвлекали меня разговором, смогли приблизиться.

— Не подходите! — вскричала я, сообразив, что еще немного — и я окажусь в их власти и тогда не смогу ничего изменить. — Иначе… — тут в моей голове промелькнула безумная идея, как их напугать, — …иначе я перережу себе горло!

И я направила лезвие на себя, приставив к шее.

Конечно, я не собиралась исполнять свою угрозу. Но эта уловка помогла.

Принцы изменились в лице и отступили.

— Вивианна, прошу, не надо, — тихо произнес Дайринисс, не сводя с меня напряженных глаз.

Его лицо побледнело от беспокойства.

Он показал, что готов отступить, медленно шагнул назад, призывая брата сделать тоже самое.

Я немного успокоилась, почувствовав, что владею ситуацией, но совершенно не понимала, как поступить дальше.

Принцы ждали. Если отвлекусь, тут же заберут саблю. И что тогда? Как мне добыть их яд?

— Давай успокоимся и поговорим, — предложил старший принц с серьезным выражением лица. — Положи оружие, мы тебя не тронем.

Ага, так я и поверила в их доброжелательность! Я не такая наивная.

Я еще крепче сжала рукоятку сабли, чувствуя, как лезвие впилось кожу.

— Ты все равно ничего уже не сможешь изменить, хочешь ты этого или нет. Потому что ты не человек.

— И кто же? — невольно я ослабила руку.

Принц выдохнул и продолжил:

— Я и сам не знаю. Но ты точно не чистый человек, полукровка, если так вернее сказать. Наш яд вызвал изменения в твоем теле, намного большие, чем могли произойти у обычной женщины. Ты и сама видишь. Знала ли ты, что твоя мать — последняя из нагинь?

Я отрицательно покачала головой, в которой не укладывалась новая реальность. Я отказывалась верить. Это какой-то обман, чтобы подчинить меня.

— И кто же она, по-вашему?

— Она Сапфир, старшая жена покойного короля Виана Румарих и единственная нагиня в этом мире. Была таковой до тебя.

— Это невозможно!

— Мы тоже так думали до определенного момента. Но ты — полукровка, и выходит, что король Виан не может являться твоим отцом.

— И кто же мой родитель?

— Нам и самим хотелось бы разобраться, — сказал Райнишшар.

А я замотала головой, пытаясь прийти в себя.

То, что они мне рассказали, оказалось за гранью моего понимания. Какое отношение я имею к королевской семье?

В королевстве Азармин давно не рождаются девочки-нагини. Из-за этого оборотни даже воевали с людьми, иначе их раса оказалась бы на грани полного вымирания.

Но принцы утверждают, что мама — нагиня? И не просто нагиня, а вдова убитого короля. Тогда кто на самом деле мой отец?

Лои — вот, кто знал всю правду, и ничего мне не сказал! Точнее, собирался сегодня это сделать, но не успел.

Но я не могу выдать свою связь с рубиновым нагом.

— Понимаешь ли ты, что бесполезно бороться? — сказал старший принц.

Я отказывалась верить. Я еще могу все пустить вспять. Я не монстр! И не стану им!

Они просто заговаривают мне зубы. Клыки… Не важно.

Могло ли так выйти, что Лои удалось взять их яд, а потом отпустить принцев? Но если спросить их, они все равно не ответят, а еще поймут, что я замешана в нападении.

Я должна верить Лои. У него все получилось.

— Чушь! Ты говорите мне это, потому что я вам нужна.

— Конечно, ты нам очень нужна, ты ведь наша любимая миссарина, — произнес черный наг с чувством.

— Вот именно! Я вам нужна, как будущая носительница ваших детей. И только. Вы сейчас что угодно скажете, чтобы только убедить меня в другом.

— Вивианна, спроси себя тогда, почему мы не казнили тебя сразу? Ты совершила тяжкое преступление. Одурманила нас травой, вытянула яд. Мы никогда бы не укусили тебя. Но после всего совершенного мы не стали наказывать, даже более того — не станем наказывать и сейчас.

Я фыркнула. А кто меня прислуживать заставил, и, чтобы сделать более покладистой, в гарем упек, в тот гадюшник? А теперь такие милые и хорошие и как же они пекутся обо мне!

Конечно, я же, как выяснилось, нагиня. Вторая по счету, если считать маму. Если учитывать то, что сказали принцы — правда. Да от меня сейчас любой наг не откажется!

Потому что… потому что я не умру после рождения ребенка?

Не на это ли намекал рубиновый наг? Что я могу обрести счастье в теле нагини, соединив свою судьбу с кем-то из нагов Азармина. Он знал, что я полукровка!

От всего, что на меня свалилось так внезапно, закружилась голова.

А потом я почувствовала на талии крепкие руки Дайринисса.

Он прижал меня к себе так сильно, что я не могла сопротивляться. Рука, что держала саблю, задрожала, и принц отобрал оружие. Я уже не препятствовала. Сабля со звоном упала на пол, и он ее отпихнул ногой подальше.

Дайр гладил меня, успокаивал, и я поняла, что все еще дрожу — то ли от слабости, то ли от пережитых волнений.

Он взял мое лицо в ладони и заставил взглянуть на себя.

— Ты должна знать, что для меня… для нас, на этом свете нет никого ценнее. Не отталкивай наше расположение, мы — наследные принцы, для нас нет ничего невозможного, мы в состоянии дать тебе все, что попросишь. Мы можем подарить такое наслаждение, какое ты еще не испытывала. Ведь тебе хорошо было тогда, в первый раз?

Мне не хотелось подтверждать, поэтому я молчала.

— Значит, понравилось, только ты не хочешь это признавать, потому