Поцелуев мост - Галина Врублевская

– Но я боюсь его. И вот что, Игорь, твое давнее предложение о совместном управлении галереей еще в силе?

– Сейчас, Елка, немного не ко времени. У нас большие преобразования в АО, но я постараюсь что-нибудь придумать. Заеду к тебе на днях.

Я была бессильна перед Алексеем и теми, кто стоял за его спиной. И защиты сейчас не имелось. Я старалась потянуть время:

– Пусть Коровец сам подойдет ко мне с этим вопросом, мы обговорим детали.

– Директор занят. Я его доверенное лицо, – важно произнес Алексей, как будто представлял интересы президента.

Такой ответ совсем напугал меня. Значит, Коровец решил устраниться от решения вопроса, передав полномочия Алексею. Может, Гальчик, по старой памяти, прояснит ситуацию?

– А Галина на месте?

– Недавно пришла, должна быть.

Я пододвинула к себе телефон и набрала номер Гальчика:

– Галя, у тебя найдется десять минут для разговора?

– Заходите, Елена Павловна.

– Может, ты ко мне поднимешься? В трубке помолчали.

– Ладно, сейчас буду.

,-Наши отношения с Галиной, после того как она переметнулась к нормалистам, совсем разладились. Мы едва здоровались при встречах. Я потеряла друга в ее лице. Но я несколько лет поддерживала девочку. Хотя бы из элементарной благодарности она должна быть откровенна со мной. Большего я не ожидаю.

Алексей, выходя из моего кабинета, столкнулся с Галей и подмигнул ей. Галя прошла с неприступно-важным видом – так держались все нормалисты. Она была в строгом костюме, походившем на костюм стюардессы, и ворот ее блузки был затянут галстуком с фирменным знаком организации – серебряным самоварчиком.

– Галя, тебе что-нибудь известно о намерении твоего мужа выселить нас из занимаемого помещения?

Слово «выселить», Елена Павловна, я бы заменила словом «присоединить». Я слышала, что вы сами добровольно хотите освободить второй этаж ради общественного блага. Разве не так?

– О какой добровольности речь? Вы просто выкручиваете мне руки!

– Я не поручусь за вежливость Алексея, но Толик – не хам. Он никогда не позволяет грубости по отношению ко мне, и думаю, вы тоже не можете на него пожаловаться.

Я напомнила Гале, что при всей безупречности ее муж воспользовался моим паспортом, чтобы подделать мое согласие на строительство якобы гаража, а теперь выяснилось, многоэтажки под нашими окнами.

– Это разные вещи. Одно дело – общественная территория, другое – ваша галерея. Но мне казалось разумным ваше желание передать галерею нашему фонду. Перебраться из этого глухого угла поближе к Невскому проспекту, в центр.

– Еще раз повторяю, Галя, такого желания с моей стороны никогда не было. И не ты ли восторгалась этим уголком, когда мы въезжали сюда? «Историческое место, очаровательный уголок, в излучине несколько каналов и рядом мост с лирическим названием Поцелуев!» Или ты забыла, как живописала этот район в рекламном буклете?

– Можно расхвалить любое место, была бы охота!

– Не скажи. Если смотреть на перспективу, место замечательное. Рядом комплекс с великолепной аркой «Новая Голландия». Еще первый мэр города Анатолий Собчак планировал тут культурный центр построить…

– А воз и ныне там!

– Галя, это твое личное мнение о разумности переноса нашей галереи или все-таки мысль Коровца?

– Это мнение нашей организации, – туманно изрекла Галя.

Наш разговор не прояснил, насколько серьезна угроза. Когда вечером я уходила домой, Алексей привстал со своего кресла и сквозь зубы процедил:

– Не советую тянуть с ответом, Елена Павловна.

Моей последней соломинкой оставался Игорь. Только с его помощью я смогу выстоять против угроз, не поддаться шантажу. Пусть Игорь превратит галерею в коммерческое предприятие, надеюсь, это не помешает моей работе. Я была просто самонадеянной дурой, полагая, что могу нести благотворительную миссию в одиночку. В наше время и в нашей стране такое невозможно. Игорь позвонил из Москвы, куда выехал по делам своей корпорации, сообщил, что вернется в Питер через пару дней и тотчас свяжется со мной. Мне надо было продержаться эти два дня, потянуть с ответом, скрыться от колющего взгляда Алексея и его угроз. И место для убежища отыскалось быстро. Рената предложила пожить в ее домике в Шувалове. Я сообщила о своем отъезде только Матвею. Даже Татьяна оставалась в неведении – на ее молчание я положиться не могла.

Я дошла до платной автостоянки, где ночевал мой серокрылый друг «ровер». Огляделась: посторонних нет, только дежурный охранник. Я нырнула в авто, вырулила за ограждение и покатила к северным границам города, в сторону Шувалова. Город уже ожил после зимней спячки, снег растаял даже в тенистых переулках, а очищенные от грязи на недавнем апрельском субботнике газоны радовали глаз зеленеющими ростками.

Выехав на загородное шоссе, я вдруг подумала, а не заехать ли на кладбище, благо находится оно в четверти часа езды от поселка, где живет Рената. Кошмарный сон еще не выветрился из головы: а ну как мама звала меня посетить могилку? Всякие суеверия всплывают в памяти после встречи с умершими во сне. Тут же я вспомнила, что недавно миновала очередная скорбная годовщина. Мысли мои замедлили ход, и светлая печаль заполнила сердце.

Однако мои размышления взорвал звонок мобильника. Это беспокоился обо мне Матвей. Спрашивал, добралась ли я до места. Я ответила, что планы мои немного изменились: хочу наведаться на кладбище, а потом поеду к Ренате. Закончив разговор, я отключила связь. Суетность мира живых не вписывалась в мое настроение.

И снова я обращалась к маме. Я так углубилась в мысленный разговор, что на левом повороте едва не подставилась под летящий мимо черный «мерседес». Скрежет стали вывел меня из оцепенения. В запоздалом испуге я резко нажала на тормоза. «Мерс» промчался мимо на большой скорости, а я, вырулив на обочину, вышла из машины и осмотрелась. Так и есть, свежая вмятина красовалась на переднем крыле машины. Я покачала головой, однако винить, кроме себя, было некого. Выбитая из колеи, я поехала неуверенно, на малой скорости, придерживаясь обочины.

Вскоре я миновала поселок, где жила Рената, и свернула в сторону городского кладбища. Постояла перед железнодорожным переездом, пропустив бесконечной длины товарный состав. Вагоны громыхали почти у меня над головой, и я чувствовала себя беззащитной букашкой под занесенным над ней сапогом охотника. Наверное, не следовало сегодня самой садиться за руль, сказывалось нервное напряжение последних дней. Беспокойство, охватившее меня после инцидента на Шоссе, не проходило.

За переездом дорога сужалась, но и движение здесь почти отсутствовало. Люди редко приезжают на кладбище по будням, к тому же большинство посетителей этого места пользуются электричками. Похоже, сегодня в железнодорожном расписании были отмены – ни одной души вокруг. С обеих сторон захолустного тракта раскинулись безлюдные совхозные поля, похожие на распластанную коровью шкуру – белеющие пятна залежалого снега на черной влажной земле. Отсюда до кладбища рукой подать. Уже виднелась ржавая устаревшая ограда, служебное здание, рядом автобус с траурной полосой на корпусе.