Последнее лето в Аркадии - Дайрдре Парселл

— Правда, поедем, — поддержал меня Фредерик. — Решайтесь, Рик. Вам понравится!

— Эй! — воскликнул Рики. — Не давите на меня, это бесполезно. Я коплю энергию для последнего броска — полета в Японию. Так что нет.

Я взглянула на Риту.

— А ты что скажешь?

Она прищурилась на Фредерика, который невозмутимо потягивал розовое вино местного розлива.

— Вряд ли, — медленно произнесла она. — Извини, но я предпочитаю пассивный отдых.

— Я же говорил, — подвел итог Джерри. — Мы все отдали предпочтение пассивному отдыху. Тесс, если ты чувствуешь себя неприкаянной, съезди в город и накупи побольше. Вы, женщины, обожаете шопинг.

— Тебе не кажется, что это звучит неуважительно? — возмутилась я. Мне было обидно услышать столь пренебрежительный совет.

— Ладно, извини, я был не прав, — признал Джерри. — Можете поехать вдвоем с Фредериком? Думаю, мы обойдемся одной машиной.

Я была так расстроена всеобщим отказом, что не сразу сообразила: вдвоем с Фредериком поездка будет гораздо интерес нее. Не поймите меня превратно: речь не о том, что я стремилась остаться с американцем наедине! Просто нашу страсть к археологии разделить было не с кем, кроме как друг с другом.

Конечно, осознав, что радуюсь предстоящей поездке вдвоем, я насторожилась. Все-таки Фредерик — мужчина, напомнила я себе, и довольно привлекательный. Мне нравилось, когда он был рядом и пытался завладеть моим вниманием. И хотя я постоянно звала Риту, Джерри, Рики и даже детей с нами, втайне я всякий раз радовалась, когда они отказывались.

Конечно, Фредерик отлично вписался в компанию, но мне постоянно чудилось, что лишь наедине со мной он открывается полностью. Нет, разумеется, между нами не было и намека па флирт! Однако возле него я чувствовала себя легко и беззаботно. По сравнению с Джерри (и даже с моим дорогим Майклом) Фредерик был куда более открытым и легким на подъем. Должно быть, сказывалось американское происхождение и воспитание. С Фредериком я и сама неуловимо менялась, словно освобождалась от кокона или вылезала из защитной раковины. Он постоянно что-то рассказывал, смеялся, спрашивал, интересно ли мне. Меня это не просто увлекало! Я была в восторге!

Но нас с Фредериком нельзя обвинить в том, что мы хоть раз перешли границы дозволенного.

Приведу пример, чтобы не быть голословной.

Как-то после обеда (дело было в Эльне, в двух километрах к северу от Коллиура) мы гуляли по улице и зашли в средневековый монастырь. Внутри было тихо и совершенно пусто. Снаружи стояла невероятная жара, наша компания наверняка выбралась на пляж. Зато в монастыре царила прохлада.

Главная часовня, куда мы с Фредериком зашли, была выполнена в романском стиле, и я сразу стала разглядывать искусную резьбу на камнях, обрамлявших вход.

Я коснулась рукой холодного камня и осознала, что Фредерик стоит за моим плечом совсем близко. У него был узнаваемый парфюм, довольно приятный, хотя и, подозреваю, дешевый, и в тот момент запах укутал меня, словно невидимая кисея.

Обернувшись, я увидела, что он рассеянно улыбается, глядя на меня.

— Что?

— Что?

— Я первая спросила.

— Но я ничего не говорил.

— Знаю. Но ты о чем-то подумал. Я же вижу, как ты улыбаешься.

— Боже, Биби, неужели в Ирландии за улыбку полагается смертная казнь? — Он с самого начала называл меня Биби, сокращенно от второго имени и фамилии.

— Фредерик, ты не ответил на вопрос!

— Ладно, ладно, не злись. — Он отступил и шутливо замахал руками, словно защищаясь. — Хорошо, открою секрет. Глядя на тебя сзади, я думал о том, что твои шорты столь длинны, что похожи на брюки. Скромница Тереза! Вот я и улыбнулся этим мыслям.

С этим трудно было поспорить. Я всегда носила удлиненные шорты, скорее даже бермуды, потому что знала о небезупречной коже своих бедер (целлюлит, сами понимаете). Даже на теннисном корте на мне чаще бывали бриджи, нежели юбка или шорты.

Значит, Фредерик думал о моих шортах… хм. Это меня смутило, и я пихнула его рукой в грудь.

— Не стесняйся, можешь высказаться на мой счет и более откровенно. Еще назови меня монашкой, как Рита.

Мы стояли носом к носу (хотя мой собственный был несколько ниже по уровню). Мимоходом я отметила, что на серебристых прядях американца причудливо играет свет, проникающий сквозь витражи. На какой-то короткий миг мне показалось, что Фредерик вот-вот меня поцелует.

Он этого не сделал. И, признаться, я даже не помню, кто из нас отвернулся первым. Я отошла к дверному проему, провела ладонью по резному камню и заставила себя произнести наигранно веселым тоном:

— Такой влажный климат, а камень внутри часовни прекрасно сохранялся долгие века.

Я поведала о том дне только с одной целью — доказать, что между мной и американцем все было вполне невинно. После короткого двусмысленного инцидента в часовне мы продолжали общаться как ни в чем не бывало. Конечно, нельзя сказать, что нас не тянуло друг к другу, но мы не поддавались эмоциям, предпочитая оставаться добрыми приятелями.

Постаравшись скорее забыть о волне мурашек, пробежавшей по моей шее, когда Фредерик оказался так близко, я весь оставшийся день думала только о достопримечательностях. Я восхищалась каждой развалиной, полной грудью вдыхала свежий воздух, слушала своего спутника и чувствовала себя молодой и полной сил. Мы с Фредериком побродили по церковному кладбищу, читая надписи на потертых надгробьях, попили освященной воды из источника и съели по здоровенному (и вполне мирскому) хот-догу.

В общем, между мной и Фредериком ничего не было!

Уже вижу, как вы неодобрительно качаете головой: мол, я слишком много оправдываюсь. Думаю, вы правы. Да, я пытаюсь доказать свою невиновность. Хотя ничего предосудительного мы с американцем не совершали, все-таки время от времени происходили эти крохотные обмолвки, повисала некая недосказанность. Череда подобных моментов, словно цепочка сигнальных маячков, должна была насторожить меня, сделать более осмотрительной, но, увы, этого не произошло. Впрочем, есть ли в том моя вина? Я вела себя достойно и не позволяла Фредерику ничего лишнего, да и сам он держался в рамках.

В расслабленной атмосфере отпуска, в теплых солнечных лучах, в постоянном присутствии друзей поблизости было легко вообразить, будто отношения с Фредериком останутся такими же дружескими, как при первой встрече. У меня не было причин винить себя в том, что я провожу с ним так много времени. Мне, замужней женщине со строгим самоконтролем, и в голову не приходило, что кто-то может усмотреть в нашей дружбе что-то зазорное.

Приглашение посетить нас в Ирландии перед отъездом в Штаты показалось мне вполне логичным. Это случилось в последний вечер пребывания в Коллиуре.

Ужин как раз закончился. Дети разбрелись по своим делам, и мы с Ритой и Фредериком остались втроем, поскольку Джерри и Рики давно уехали. Мы сидели у бассейна, налив себе по последней порции коктейля.