Хтонь. Зверь из бездны - Руслан Ерофеев

И тут же коконы стали лопаться один за другим. Из них полезли наружу полчища мелких белых тварей. Они проворно прыгали Артему на ботинки, норовя забраться под брюки. Казарин бросился дальше по коридору, лишь бы поскорей проскочить страшное место. Нечто похожее он видел только в фильме с гнусавым переводом, который смотрел однажды у друга дома на видеомагнитофоне – чуде иностранной техники, которое стоило зарплаты следователя прокуратуры за несколько лет работы. Затем Артем уперся в какой-то тупик, заметался, свернул куда-то… И неожиданно понял, что заблудился.

Костер из паучьих коконов то ли потух, то ли остался где-то позади – его не было видно. Вообще ничего не было видно, кроме полумрака, напоминающего скудное освещение склепа, к которому снова постепенно привыкли глаза. Казарин некоторое время топал наугад, сам не зная куда. Время от времени над головой появлялись решетки ливневой канализации, из них лился особенно яркий в контрасте с полумраком подземелья дневной свет. Отрезки пути между ними приходилось преодолевать при скудном язычке пламени от спички или на ощупь.

Сунув в очередной раз руку в карман за спичечным коробком, Артем нащупал там увесистую милицейскую рацию, которую ему очень давно, сто жизней назад всучил Стрижак. Он выудил ее из кармана и щелкнул выключателем. Красный огонек слабо подмигнул ему в темноте – аккумулятор работал. Однако ничего, кроме шипения и помех, Артему из переговорного устройства выжать не удалось.

Казарин пошлепал по воде к очередной ливнёвке. Решетка светилась метрах в пяти над его головой. Оттуда же, сверху, доносился далекий и неровный гул. Артему стало как-то не по себе, когда он понял, что это шумят проезжающие у него над головой автомобили. Вот один из них закрыл на мгновение свет. По решетке прошелестели шины. То ли его, Казарина, какая-то сволочь засадила в тюрягу, то ли это мир изолировали от него чугунными прутьями… Артем поборол неприятное чувство и встал прямо под засаженным в кутузку прямоугольником света. Затем, приподнявшись на цыпочки, вытянул вверх руку с зажатой в ней рацией, пытаясь поймать сигнал из «арестованного» мира.

Рация зашипела, заперхала, а потом до Казарина донеслись обрывки милицейских переговоров:

«…На улице Клары Цеткин, дом тринадцать… с территории сельхозпредприятия… угнан трактор «МТЗ-80»… По поступившим данным, на нем в настоящее время катаются пьяные подростки… Сбита насмерть беременная женщина… Принять меры к задержанию транспортного средства и угонщиков…»

Рация чихнула еще раз и захлебнулась. Артем стоял под решеткой ливневого стока до тех пор, пока не устала вытянутая вверх рука. Затем медленно опустил ее, еще раз потыкав в кнопки на черной пластиковой коробочке. Переговорное устройство не издало ни звука. Связь с «Большой землей», как он уже окрестил про себя поверхность, установить не удалось.

Казарин принялся запихивать бесполезную приблуду обратно в карман – не забыть бы вернуть Стрижаку подотчетное имущество, когда он отсюда выберется. Если, конечно, выберется.

– Ты никогда не выйдешь отсюда, – произнесла вдруг внятно, хоть и странным загробным голосом, рация в руке Артема.

Он тут же поднес говорящую коробочку к уху, и другой голос, гнусавый и противный, будто принадлежавший тому переводчику, что озвучивал видеофильмы, но какой-то замедленный, словно видак зажевал пленку, мерзенько прогундосил:

– Ты сдохнешь!..

Артем принялся тыкать в кнопки рации, стоя в столбе света, спускавшемся от ливневки. Но пластмассовая коробочка была мертва. Даже красный огонек больше не загорался.

«Вот и глюки начались, – подумал Казарин как-то совсем уж равнодушно. – Давно пора».

Он запихнул дохлую тушку рации в карман куртки и, пошатываясь, побрел вперед, куда глядели глаза. Спички он больше не зажигал. Ему стало как-то все равно.

Наконец Артем увидел вдалеке то, что не было тьмой. Он ускорил шаги и вскоре различил, что это множество горящих свечей. Парафиновые огарки разной длины и калибра были налеплены там и сям на поверхность пола, ими были утыканы ниши вдоль стен и дыры от выпавших кирпичей. Все они были зажжены для одного существа. Это была человеческая фигура, распятая на наспех сколоченном из оконной рамы кресте вниз головой. Впрочем, понятие «вниз головой» было условным, поскольку головы у фигуры как раз и не наблюдалось. Зато живот был распорот и оттуда свисали перекрученные узлами фиолетовые внутренности.

Казарин сделал еще шаг и разглядел, что распятый человеком не был. На самодельном перевернутом кресте висела туша здоровенной дворняги. Это был кобель – его гениталии бесстыдно свисали вниз, дополняя общую симфонию безумия неким завершающим аккордом. Так вот чья голова была брошена на корм паукам. Из пролома по правую руку от кощунственного распятия, который Артем только сейчас заметил, вдруг донеслось странное протяжное пение, похожее на церковное. Ну, или показавшееся Артему таким – Казарин, родившийся много позже всех «безбожных пятилеток», прокатившихся по разоренной большевиками стране, в храме и не бывал ни разу.

Над проломом Артем различил надпись, сделанную белой краской: «Lasciate ogni speranza voi ch’entrate». «Оставь надежду, всяк сюда входящий», – машинально перевел он знакомые по универу строчки из Данте. Кажется, эта фраза красовалась над вратами ада. Что ж, Казарин не имел ничего против. Пора уже заканчивать эту ни разу не божественную комедию. А то что-то она слишком затянулась. Он медленно поднял руку и перекрестился чуть ли не впервые в жизни. А еще через мгновение решительно шагнул в черный пролом.

Главный герой попадает на занятие подросткового кружка по интересам, узнаёт, кто в действительности правит миром и какие дары он за это должен получать.

В полутемном зале с низкими сводами пахло то ли ладаном, то ли еще какой дрянью. Несколько чаш мутного стекла были расставлены в круг, в них плескалась сомнительная темная жидкость – кажется, вино. Повсюду были натыканы горящие свечи – но на этот раз из черного воска.

В центре возвышался большой прямоугольный камень, напоминавший алтарь. Вокруг него сгрудилась горстка людей в черных балахонах с капюшонами, полностью скрывавшими лица. Одеяния не спадали красивыми складками, как на картинках, а висели на тщедушных низкорослых фигурках кое-как, топорщились, словно дешевые маскарадные костюмы. Все участники действа были какими-то щуплыми, будто их нарочно подбирали по росту и деликатности сложения. Главное, что тут же не преминул заметить Казарин, – «болоньевого» промеж ними точно не было. Он бы возвышался над самым высоким из черных на три головы.

Артем неслышно скользнул в тень и двинулся вдоль стены, пока не нащупал в ней небольшую нишу, где и притаился, следя из мрака за невиданным обрядом.

Тем временем из круга выступил тот самый человек, который был повыше остальных, и два раза громко хлопнул в ладоши. Затем начертил в воздухе рукой какой-то знак и провозгласил:

– Я буду спускаться до алтарей в аду.