Чертежи волшебства - Илья Шумей

— Палач! — Шимаэл уронил внезапно ослабевшие руки на подлокотники кресла, — Оди — палач!

Ему вдруг захотелось заскулить, как собаке, вышвырнутой любимым хозяином на улицу, в грязь и холод. Все его чувства, все эмоции оказались фальшивкой! Его элементарно использовали, а затем выбросили, как пустую пивную банку! Он был чертовски зол на себя за то, как наивно и беспечно вляпался в такую элементарную ловушку. Однако, как он ни тужился, Шимаэл так и не смог выдавить из себя хоть каплю злости на Оди. Он зажмурился, чувствуя, как у него предательски защипало в глазах, и перед ним снова всплыло ее бледное лицо. Но не та маска рассеянной непосредственности, что была одета на ней вечером в таверне, а ее истинное лицо — холодное и безжалостное. То самое лицо, с которым она предрекла скорую смерть Найды.

Палач!

Неудивительно, что все бросились врассыпную, когда Одэзи представилась, да и Риккардо занервничал. Вот сукин сын!!! Ведь с самого начала знал, что срочный приезд Верховной Жрицы не сулит ничего хорошего, и ничего не сказал! До последнего делал вид, будто все идет так, как надо. Понадеялся на удачу, что ли? Теперь этой дамочке можно только ручкой помахать, закончилась наша удача.

В коридоре послышались шаги, и Шимаэл поспешно сложил бумаги и сунул их во внутренний карман куртки. Он еще не решил, как с ними поступит, но твердо знал одно — в умелых руках информация может превратиться в грозное оружие. Главное, выбрать подходящий момент, чтобы выстрел не получился холостым. Поскольку его положение нельзя было назвать завидным, то в сложившейся ситуации таким подспорьем пренебрегать не стоило.

В приоткрытую дверь рубки проскользнула Сейра. На ее застывшем осунувшемся лице выделялись покрасневшие от слез глаза. Девушка пыталась держать себя в руках, но было видно, что смерть Найды здорово ее подкосила.

Она уселась в кресло второго пилота, развернув его к Шимаэлу, и молча на него уставилась. Таким взглядом родители смотрят на провинившегося ребенка, ожидая, когда тот не выдержит молчаливого гнета и сам во всем признается.

Шимаэл, однако, давно уже вышел из того возраста, когда подобные приемы еще могли на него подействовать. Он, как ни в чем не бывало, продолжил рассматривать экраны приборов и Сейре в конце концов пришлось отступить.

— Ты ничего мне рассказать не хочешь? — поинтересовалась она с деланным равнодушием.

— О чем именно?

— Что с тобой случилось, Шим? Что происходит?

— Извини, я не совсем понимаю твой вопрос…

— Кончай кривляться!!! — взорвалась Сейра, — все ты прекрасно понимаешь!

— Не надо на меня так кричать, я не глухой, — Шимаэл продолжал упрямо смотреть на мониторы. — За последние несколько часов приключилось столько всего интересного, что наше обсуждение может изрядно затянуться. Будь любезна, конкретизируй свой вопрос.

Помощница капитана сделала глубокий вдох, подождала несколько секунд и с шумом выдохнула. Самообладание давалось ей сейчас крайне нелегко.

— Ладно, — заговорила она уже тише, — постараюсь быть последовательной.

— Вот и замечательно!

— Я могу понять, когда ты отправился в самоволку за пивом или за чем еще, неважно. Я могу понять, когда ты завалился в кабак, назюзюкался там как свинья и отплясывал с девками. Но объясни мне, каким образом ты мог выпасть на целую ночь, прекрасно зная, что тебя хватятся, и Риккардо устроит тебе такой разнос, что ты потом свои зубы по полу собирать будешь?! Такого ты себе никогда не позволял, даже в своем своеволии ты всегда знал меру. Что случилось?

— Ты же сама слышала объяснение — Танец Забытья.

— Опять паясничаешь?

— Увы, нет, — Шимаэл повернулся к Сейре, и в его глазах она увидела, что на сей раз он действительно говорит правду.

— И что же это за танец такой?

— Как я тебе это объясню? Изобразить не смогу, словами тоже бессмысленно, как? — пилот устало провел руками по лицу. — Оди пригласила меня потанцевать, а я согласился смеха ради. Мы танцевали. Потом все, сплошной туман.

— И ты даже не знаешь, что она потом с тобой сделала?

— Отчего же, знаю, — Шимаэл криво усмехнулся, — то же, что и ты после последней вечеринки.

— И как оно? — губы Сейры вытянулись в тонкую бесцветную полоску, сквозь которую слова приходилось выдавливать словно зубную пасту.

— С тобой было не настолько… зажигательно.

— Что ж, спасибо за откровенность.

— Ты так настойчиво ее от меня добивалась…

— Итак, — Сейра подняла перед собой руку, обрывая обмен любезностями, — выходит, что ты все же кое-что помнишь. Так?

— Ну?

— Каким образом ей удалось разговорить тебя? При твоей-то легендарной общительности? Неужели вы вот так просто валялись в постели, и ты рассказывал своей новой пассии сказки о полетах меж звезд?

— Я не помню.

— Но ты, тем не менее, в курсе, как мило вы с ней провели время. Странно твоя память работает, избирательно как-то.

— В этом все и дело!!! — Шимаэл не выдержал и сам сорвался на крик. — Я, действительно, в мельчайших подробностях помню, чем мы занимались! Я могу восстановить в памяти каждое прикосновение, каждую ласку, каждый поцелуй, все! Но при этом не способен вспомнить ни единого слова из того, о чем мы говорили! Словно мы всю ночь молчали! Но я же знаю, что это не так! Мои воспоминания пропустили через какое-то сито, забрав из них постороннюю информацию. Ощущение, знаешь ли, не из приятных.