Непокорный - Дж. Б. Солсбери

объясниться. — Брат смотрит на меня, и я вижу в его глазах одновременно разочарование и искренность.

— Кто-нибудь хочет просветить меня, о чем, черт возьми, вы, ребята, говорите?

— Я рассказала им, Кингстон, — усмехается она. — Я рассказала им все.

— Итак, ты рассказала им, как шантажировала меня компроматом на Августа, чтобы разоблачить его и захватить «Норт Индастриз»?

Она смотрит на Августа.

— Что я тебе говорила.

Август продолжает свирепо смотреть на меня.

— Просто скажи правду, — говорит Хадсон. — Ты просил мисс Коулман помочь тебе убрать Августа? Уличить в скандале, который разрушит его репутацию и приведет к краху компании?

— Аааа… Я вижу, что ты сделала, — говорю змее. — Ты была права. Они поверят тебе, а не мне. Думаю, мне не стоит удивляться…

— Все кончено. — Голос Августа дрожит от ярости, лицо багровеет. — Уходи. Сейчас же.

Я хлопаю ладонями по подлокотнику своего кресла и встаю.

— С удовольствием.

— Начинай искать место, где можно было бы жить. Считай это уведомлением о выселении.

Я замираю на полушаге.

— Ты больше не получишь от меня ни цента. Это ясно?!

Я поворачиваюсь к человеку, ответственному за мою жизнь, и удивляюсь, почему он не может найти даже капли доверия ко мне, своей собственной плоти и крови.

— Громко и ясно.

— Кингстон, — окликает Алекс. Его взгляд напряжен и в равной степени разъярен, но направлен на Августа, а не на меня. — Ты можешь жить со мной.

Его слова заставляют что-то глубоко в моей груди сжаться.

— Спасибо, братан.

Я подхожу к двери и хватаюсь за ручку, но не могу уйти вот так. Не могу уйти, оставив так много недосказанного. Делаю глубокий вдох и, повернувшись спиной к своей семье, признаюсь.

— У меня неспособность к обучению. Дислексия, я думаю. Хотя не уверен. Мне жаль, что я разочаровал всех вас, но хочу, чтобы вы знали, что это не потому, что я не пытался. — Сжимаю ручку двери, пока за моей спиной нет ничего, кроме тишины. — Я знаю, что ты больше поверишь ей, чем мне. Но она хочет захватить «Норт Индастриз» и пригрозила разоблачить меня, если я не предоставлю ей информацию. — Я толкаю дверь. — Я не могу расположить файлы в алфавитном порядке, но вы верите, что я могу организовать ликвидацию многомиллиардной компании?

Когда ухожу, я не слышу, как меня зовут. Никто не гонится за мной и не говорит мне подождать.

Мой телефон зажат у меня в руке, когда я захожу в лифт.

— Алло?

— Привет, Би. Ты готова к небольшому празднованию завтра вечером?

— Зависит от обстоятельств. Что мы празднуем?

— Свободу.

ГЛАВА 24

Габриэлла

— Я люблю тебя.

Уткнувшись языком в свое мороженное, я смотрю через стол на ухмыляющегося Кингстона.

— Не смотри на меня так. Это правда. — Он зачерпывает ложку радужного шербета и кладет в рот.

— Ты, Кингстон Норт, романтик. — Несмотря на то, что его слова вызывают у меня бурю эмоций, я не могу не быть реалистом. И здравый смысл подсказывает, что парень недостаточно хорошо меня знает, чтобы любить.

— В отличие от большинства мужчин, я не боюсь своих чувств. — Его взгляд следует за проходящими мимо людьми. Это случайный взгляд, расслабленный и непринуждённый. Влюбленный?

— Хм… Это может быть правдой, но что произойдет, когда ты обнаружишь во мне что-то, что тебе не понравится?

Кингстон качает головой.

— Это невозможно.

— О, да? Ну, а что, если я скажу тебе, что мне нравится спать в носках?

— Я позабочусь о том, чтобы у меня их было достаточно, когда ты будешь ночевать у меня.

— А если я решу, что ненавижу этот город?

— Я найду место за городом.

— Что, если я захочу отправиться в поход…

Его глаза расширяются.

— С палаткой…

Он съеживается.

— Только с тем, что мы сможем унести в наших рюкзаках.

Парень хмурится и качает головой.

— Тогда мне придется сменить свою дизайнерскую пижаму на длинное теплое нижнее белье. — Он съедает еще ложку своего шербета. — По-моему, Жан-Поль Готье шьет такие из кашемира.

— У тебя есть ответ на все. — Я засовываю кончик своего рожка в рот и стараюсь не выглядеть полным неандертальцем, пока жую его.

Он хмурится и тычет пальцем в свое мороженое.

— Не на все.

Я глотаю и запиваю это небольшим количеством воды.

— Меня вчера уволили. — Кингстон отодвигает от себя остатки десерта и откидывается на спинку стула.

Шумная группа людей, спотыкаясь, проходит мимо нас, и я жду, пока они успокоятся, чтобы спросить: — Что случилось?

Кингстон рассказывает историю, которая столь же приводит меня в бешенство, сколь и разрывает душу на части.

— Никто из них не принял твою сторону? — Я могла бы отшлепать каждого из этих парней Норт, но лучше всего я провела бы время, надавав пощечин Хейсу. — Это ужасно.

Он пожимает плечами.

— Хорошая новость в том, что теперь они знают. Больше никаких секретов. — Его взгляд опускается на колени, пытаясь скрыть хмурый взгляд.

— Это необязательно должно быть плохо. Наконец-то ты свободен делать любую карьеру, какую захочешь.

— Верно, — говорит он, но не похоже, что парень на самом деле со мной согласен.

— Я могу тебе помочь.

— Не нужно. Я могу сделать…

— Кингстон, — тихо говорю я. — Прими мою помощь.

Он застенчиво улыбается и кивает.

— Ладно. О, еще кое-что? Начиная со следующей недели…

— Кингстон, мать твою, Норт, это ты!

Все тело Кингстона превращается в гранит. Единственная часть, которая движется — это его глаза, когда его взгляд поднимается ко мне.

Я не выдерживаю его взгляда, а вместо этого смотрю на мужчину, приближающегося к нашему столику. На вид он примерно одного возраста с Кингстоном, с темными, почти черными волосами и короткой бородкой.

— Срань господня, — говорит мужчина, останавливаясь в футе от нашего столика. — Это ты!

Как робот с ржавыми суставами, Кингстон поворачивается к парню и неловко улыбается.

— Реми. Давно не виделись, чувак.

Они громко приветствуют друг друга.

— Сколько прошло? — спрашивает Реми. — Три года?

— Что-то в этом роде, да. — Кингстон бросает на меня быстрый взгляд, но не представляет незнакомцу.

— Я тут выпиваю с друзьями. Ты должен пойти с… — Реми смотрит на меня, и его слова замирают у него на языке.

— Нет, спасибо, но, — Кингстон встает и жестом показывает парню отойти вместе с ним от стола, — может быть, в другой раз.

Реми все еще смотрит на меня. Изучает мое лицо. В основном мои шрамы.

— Было приятно повидаться с тобой, — говорит Кингстон, теперь физически направляя Реми за плечи, чтобы он отвернулся.

Реми позволяет повернуть себя, словно он слишком ошеломлен, чтобы