Выживут профи - Марина Серова

набрала там по акции продуктов. Да вот не рассчитала, что в обход идти долго, а по лестнице ну никак проклятая сумка не едет. Тут недалеко, мой дом сразу после переходника первый.

Внизу под мостом на перроне суетились пассажиры прибывшей электрички: дети бегали, получив возможность выплеснуть энергию, мужчины тащили тяжелые сумки, раздавались призывные крики таксистов. На секунду я остановилась, так как один из пассажиров показался мне очень знакомым, но я внимательно вгляделась и засомневалась. Мужчина был похож на Григория Щавельского, без неизменной бабочки и франтоватого пиджака, очков, да и вместо лысины на голове у мужчины вились густые мелкие кудряшки, а возраст был лет на десять младше. Я всмотрелась повнимательнее, но мужик нырнул в здание вокзала, а бабулька окликнула:

– Дочка, ну идем, что ли?

Благополучно протащив бабулькины припасы по узкой лестнице, я остановилась у высокого облупившегося забора. Пожилая женщина гостеприимно распахнула калитку:

– Проходи, милая. Давай я тебя компотиком угощу хоть в благодарность? Сама варила, яблочки мои домашние.

После пробежки с тяжелой сумкой по полуденному зною я с удовольствием приняла приглашение, к тому же я рассчитывала узнать у бабульки точный адрес, где живет Череп, ведь, судя по возрасту, она точно пользуется услугами местной медсестры. Пока женщина убежала в дом хлопотать, я присела в теньке на лавочке под раскидистой яблоней. За забором кто-то прошел, а потом раздался такой знакомый голос, что я пружиной подскочила и тихо прошмыгнула в угол сада, чтобы подслушать беседу. Машинально нажала на кнопку диктофона – благо это достижение цивилизации со мной практически всегда.

Можно изменить лицо с помощью профессионального грима до неузнаваемости, поменять прическу, преобразовать фигуру с помощью одежды, но голос изменить невозможно, индивидуальный тембр и манеру говорить человек сохраняет на всю жизнь. А этот блеющий фальцет с визгливыми нотками я могла узнать из тысяч голосов, сам великий таролог, эзотерик и психонейроастролог Щавельский пожаловал в отдаленный район Подмосковья на важные переговоры за деревенским забором. За забором разговаривали два голоса – дребезжащий Щавельского и хрипловатый бас другого мужчины, который отличался хамоватыми манерами:

– Ну че, где мои бабки, Гришка?

– Вот держи, пересчитывай.

Раздалось шуршание бумаги и шелест купюр.

– Ровно, мог бы и накинуть сверху пару тыщонок премию. Круто же я придумал с колбасой этой?

– Ага, только лицо свое ты на камерах у ворот засветил, я же тебя предупреждал, чтобы вы маски надели. Так что теперь сиди дома и не высовывайся, я с тобой свяжусь, когда понадобишься.

– Я у бабки в деревне засяду ненадолго. Ты сам виноват, говорил легкотня, а оказалось, там такой дом навороченный. Мы еле разобрались с замками этими и карточками магнитными, когда в гараж лезли. Короче, теперь услуги в три раза дороже. Шкуры, краска, кишки эти, сторожа на рынке пришлось в будке заколотить, собакам колбасы купить и снотворным напичкать, на деревья лазить, красоту развешивать. Ну и напарника нового искать придется – Мишанька перо в бочину получил. Короче, много работы, так что платить теперь придется больше.

– Тише ты, разорался, – зашипел в ответ Щавельский. – Ты думаешь, так легко клиентов найти? Дамочка бизнес продает, я заказ выполнил. Пока нового заказчика не найдем, за что я тебе платить должен?

– Так это ты уже думай, откуда клиентов брать, Гришка, ты со школы головастый и хитрый. Я бы с другими не решился на такие фокусы, все-таки и статью могут влепить, а то и срок реальный. А с тобой можно, у тебя и фамилия говорящая, не зря с первого класса кликуха Головастик.

– Ты болтай меньше, Череп. – Голос Григория был полон раздражения. – Ко мне тут одна девица на хвост села. Охотникова Евгения, боюсь, что разнюхает что-нибудь, уж больно настырная. Я от нее избавился, хозяйка ее уволила, но ты будь осторожен, лучше пока затаись. Я сегодня к матери забегу и на электроне обратно, завтра вещи собираю и сваливаю. Пора отдохнуть нормально, чуть не год с этой дурой старой бок о бок провел. Так что ты в деревню сматывайся сегодня же, не светись пару недель. Охотникова до нас не доберется, мозгов не хватит, только и может руками и ногами махать.

– А что, если и ее запугать? У меня еще осталась парочка шкур, приберег на будущее, – предложил Череп.

– Да ее таким не запугаешь, слил я эту прилипалу, хозяйке наговорил мистики всякой, она развесила уши, как обычно. Мозги лучше применять, а не физическую силу. Запомни уже, а то будешь до пенсии коммерсов на рынке гонять.

– Может, отметим победу, погудим?

– Отмечать еще нечего, – буркнул Щавельский. – Вот когда со мной рассчитается заказчик и я с чемоданом в самолете буду сидеть, тогда и отмечу. И вообще, бросал бы ты пить, для работы ничего полезного. Все, пора бежать, за час надо обернуться до следующей электрички. Позвоню через пару недель тебе.

Сообщники закончили разговор и разбежались в разные стороны. В это время в сенках деревянного домика показалась бабушка:

– Потеряла меня, голубушка? Да пакет в сумке лопнул, так что вся гречка повысыпалась. Вытряхнула сумку, чтобы не забыть. Возраст ведь уже, память плохо работает. Меня баба Оля зовут. – Старушка протянула мне огромную кружку с прохладным пряным яблочным компотом. – Яблоню мою смотрела? Красавица, ее мой дед посадил здесь после свадьбы. Приезжай осенью, угощу тебя свежими яблочками от моей кормилицы.

– А вы всю жизнь здесь живете? Уютный у вас район, вроде Москва рядом, а такая тишина и воздух свежий.

– Сразу после свадьбы поселились, нам от школы участок выделили под стройку. Так и прижились, дед мой всю жизнь на железной дороге отработал, а я в нашей школе библиотекарем.

– Всех жителей, наверное, знаете в округе?

– Конечно! Считай, половина района на моих глазах выросла, учебники получали, за книжками ко мне бегали.

– А Черепанова знаете? Он у меня денег занял на лечение матери и пропал. Вот ищу, чтобы деньги вернул.

– Знаю Черепанова, – нахмурилась пенсионерка. – Есть у нас такой, с детства он на хулиганские выходки горазд, дружок его Гришка Головащенко гадости придумывал, а Олега Черепанова подговаривал их творить. То дверь в учительской заколотили, то на первое сентября петарду взорвали в толпе. Хорошо хоть дружок его закадычный переехал в Москву,