Против ветра, мимо облаков - Алла Полянская

Бережной понимал, что Павел, возможно, прав — но беда в том, что к делу его умозаключения не пришьешь. Осмеловский на официальном допросе уйдет в отказ, а больше живых свидетелей нет.

— Нужно пригласить Станишевских и поговорить с ними. И с Никитой тоже. Пора официально возобновлять расследование по вновь открывшимся обстоятельствам. — Бережной решился. — Пусть дадут показания. Кстати, а откуда стало известно, что Дарина и Никита пребывали в сексуальной связи?

— К Назарову приходила Ирина Ладыжникова. — Павел развел руками. — Извините, господа, но полиции он не слишком доверяет после случившегося. Ирина сообщила, что видела и слышала нечто, не оставляющее сомнений в факте инцеста.

— Что именно?

— А это вам самим придется выяснить, Денис. — Павел засмеялся. — Нет, я могу, разумеется, добыть показания, но официально это не будет иметь никакого значения, а вам нужны именно официальные заявления, которые и для суда годятся, если что.

Бережной сокрушенно покачал головой — дочь Ладыжникова… Вонь поднимется до небес.

— Ладно, сделаем. — Бережной открыл папку, лежащую поверх бумаг. — Теперь что касается Скользневой, господа офицеры. Официальную проверку мы инициировали в тот день, когда убили прокурора Скользневу, и на сегодняшний день я уже получил информацию по ее счетам и контактам.

— Быстро как, Андрей Михайлович, обычно нас мурыжат неделями. — Виктор удивленно округлил глаза. — Тут прошло всего ничего.

— Нас и сейчас будут мурыжить, но дело в том, что я в самом начале нашего расследования попросил одного своего знакомого хакера покопаться в финансовых делах Скользневой. Это было незаконно, да только законным путем я бы эту информацию тогда получил через год, а сейчас мы ее уже получили. Кто же знал, что Скользневу убьют и у нас появится доступ. Тем более что ни в ее кабинете, ни в квартире ничего необычного найдено не было, жила она вроде бы по средствам, но вот на ее матери числится счет с достаточно крупной суммой денег, особенно же крупные поступления были во время процесса над Викторией Станишевской. А мама у нее — пенсионерка, кстати. Так же в собственности матери Скользневой есть новый двухэтажный дом с бассейном и зимним садом, находится дом в поселке Солнечном, и внедорожник тоже имеется, кстати, совсем новый. На зарплату прокурора это не купишь, а тем более на пенсию мамы-учительницы.

— Источник денег известен? — Павел заинтересованно заглянул в папку. — Прислали информацию вам по электронной почте, я смотрю…

— Да, источник денег известен, некая фирма с конечным бенефициаром в офшорной зоне, но мой человек фирму отследил, юридическое лицо в офшоре зарегистрировано в Никосии на Николая Ладыжникова.

— Сюрприз-сюрприз. — Павел сухо хохотнул. — Круг замкнулся, похоже, вот только непонятно, чем так помешала Виктория нашему меценату Коле-Пауку.

Ника торопилась — сегодня Виктории должны снять повязки и швы, и, возможно, Семеныч скажет, когда отпустит ее домой. Они ехали к ней втроем, чтобы просто поддержать. Вика просила, чтобы не приезжал Назаров, Алена же не знала, сможет ли вырваться с работы, у нее — наплыв гостей, но насчет них разговора не было, и они втроем решили, что Вика не останется наедине с собой в день, когда ей выдадут зеркало.

Ника знала, что полиция официально возобновила расследование убийства Дарины, но о подробностях Павел молчит, и даже Ровена не смогла его толком разговорить.

— В огороде сегодня трудятся дети. — Ника вела машину через плотину, поминутно чертыхаясь. — Я велела Мареку собрать огурцы, они созревают очень быстро. Их так много, хоть торгуй ими. Алена говорила, что Вика солит их в бочках, я в погребе бочонок нашла — боже, это не огурцы, а песня, ничего вкуснее не пробовала. Как она их солит, неизвестно, Алена говорит, это бабка Назарова ей свои секреты передала. И что рецепт она никому не давала, а Вике перед смертью оставила и тоже не велела ни с кем этим рецептом делиться, только с родней.

— А Вика что, Назарову родня? — Валерия с опаской покосилась на внедорожник, слишком близко притершийся к их машине. — Они же… это…

— Любовники, ага. — Ника рассмеялась. — Лерка, скажи три раза слово «секс».

— Бабка Ткачева говорит, что в их селе все друг другу родня, куда ни копни, где-то пересекаются родственные линии, так что ж теперь, и детей не рожать? — Ровена вздохнула, у нее были сложные отношения с родственниками. — Мать бабки Варвары Назаровой и мать бабушки нашей Вики были троюродными сестрами.

— Ну, это и правда очень отдаленное родство. — Валерия подумала о своих детях и расстроилась. — Я вот о чем думаю, девочки. Дарина спала с собственным братом… Они же близнецы, понятное дело, что и комната была общая, а может, и кровать… до какого-то возраста. Как это могло произойти? Что их толкнуло на такое, почему родители закрывали на это глаза?

— На самом деле, Лерка, ты думаешь сейчас не о Станишевских, а о своих близнецах. — Ровена покосилась на подругу. — Ты думаешь о том, что Максим и Ника, возможно…

— Нет!

— Врать-то не надо. — Ровена фыркнула. — Мы же не дуры. Понятно, что когда слышишь о подобных вещах, то всегда примеряешь на себя. Но дело в том, что ответ здесь на поверхности. Эти дети были эмоционально обделенными. Родители ими занимались весьма своеобразно: развивали лишь их спортивные данные, больше их ничто в детях не интересовало. Когда мой Тимка был маленький, я таскала его на руках, целовала его, пела песни, мы с ним делали вместе множество дел, разговаривали постоянно, у него было столько вопросов… В общем, все то, что называется родительской любовью, он получил и получает — прикосновения особенно, они очень важны для маленьких детей. А Станишевские своих детей тренировали. Павел узнал, что они близнецов тренировали едва ли не с семимесячного возраста: привязывали гирьки к рукам и ногам, заставляли делать упражнения. Эти дети росли фактически в спортинтернате, и единственная эмоциональная привязка у них была друг к другу. Старшая сестра была им непонятна, она-то росла с бабушкой и дедушкой, которые в ней души не чаяли, все нужные эмоции Вика получала, и они ее не понимали, а общего с Викой у них стараниями родителей ничего не было. Этих детей искалечили в раннем возрасте, эмоционально кастрировали, и потому единственным доступным выражением эмоций для них стал секс, и как только они ощутили потребность, они ее удовлетворили. А родители не знали, как на это реагировать. А может, им было плевать, пока дети дают нужные результаты в спорте. Так что, Лерка, с твоими детьми такого никогда не случится, потому что вы с Панфиловым чокнутые родители, а ваши дети — залюбленные до потери пульса мелкие сорванцы. А потому просто уймись и перестань себя накручивать. Все, что происходит с детьми, — вина родителей, всегда. Даже если это уже взрослые дети.

Ника поставила машину на стоянку, и подруги вышли в пышущее жаром лето.

— Рона, в багажнике пакет, Назаров ей халатик новый передал и пижаму, а Алена еды упаковала. — Ника вздохнула. — Алена меня скоро так раскормит, что в дверь не пролезу, но удержаться невозможно. Лерка, концепция нового зала у меня есть, а подавать будем то, что нам сейчас Алена готовит.