Академия Последнего Шанса - 1. Кадры решают всё - Александра Шервинская

перечитывают. К тому же леди Гортензия сейчас пишет продолжение.

– Тоже эротическое? – король явно был под впечатлением.

– Конечно, – кивнул Бигли, – называется «Смерть любви не помеха». Про любовь некроманта, – тут Тео напрягся, – и призрака. Очень душевно, я читал кусочек, и даже заплакал.

Теодор тряхнул головой, отгоняя видение дракона, рыдающего над написанным призраком эротическим романом.

– Мы ведь утвердим этот номер, правда? – король умоляюще посмотрел на Тео, и тот кивнул.

– Я могу идти? – спросил Бигли, глядя вниз, где его ждали Морти, рифмы и хвалебная речь.

– Что там дальше? – нетерпеливо поёрзал в своём кресле император Освэша.

– Песня о призрачном войске, исполнитель — Биэль, аккомпанемент маэстро Дарио.

– У меня по данному конкретному номеру только один вопрос, – задумчиво сказал Хасид, – а Биэль в курсе, что он участвует в этом… ммм… перформансе? Я, конечно, верю в благоразумие Биэля, а то, что Бигли шастал по кладбищу вместе с ним и он в курсе идеи как таковой, вселяет определённый оптимизм.

– А кто такой маэстро Дарио? – Тео посмотрел на монархов, но те, переглянувшись, синхронно пожали плечами. – Густав, ты не в теме?

Ражди задумчиво помолчал, но потом всё же отрицательно качнул головой и уже без просьб Тео свистнул Бигли.

Драконья голова вновь появилась в окне, и Бигли, не дав Густаву и рта раскрыть, спросил у Тео:

– Тебе не принципиально, какую поэтическую форму мы выберем для твоей хвалебной речи?

– А какие есть варианты? – осторожно осведомился Теодор.

– Баллада, ода, элегия и песня, – озвучил варианты дракоша и выжидающе уставился на ректора. – Я бы выбрал балладу, а Морти рекомендует песню.

– А что самое короткое? – ненавязчиво поинтересовался Теодор. – Вот его и возьмите, если уж без этой речи никак нельзя обойтись.

– Бигли, ещё отличная рифма «спёр», я даже текст придумал, – прокричал снизу Мортимер. – Вот послушай:

У позабытого кладбИща

Дремучий лес участок спёр,

Когда сюда, один из тыщи,

Явился ректор Теодор!

– Шедеврально, – с трудом удерживая на лице серьёзное выражение, оценил Густав, – но мы хотели спросить другое. Кто такой маэстро Дарио?

– А, – махнул лапой Бигли, – это из альвов, он тут лежал ещё до того, как кладбище появилось, он тут самый старый призрак. Он на гитаре играет, так красиво — не передать, я вчера слушал.

– Какое, однако, своеобразное кладбище, – ни к кому конкретно не обращаясь, задумчиво сказал Хасид, – и как они тут раньше существовали?

– Биэль говорит, что очень скучно было, а большая часть призраков ожила только когда Теодор призвал Харви, который главный был по кладбищу, – пояснил Бигли и снова нырнул вниз к Мортимеру, прокричав оттуда, – очень студентов ждут, говорят, будет весело…

– Не сомневаюсь, – мрачно сказал Тео, прикидывая, что надо будет провести с обитателями кладбища разъяснительную работу на тему неприкосновенности правильно ведущих себя студентов. А те, кто будет нарушать… ну кто ж вам виноват будет?

– Дочитывай, Тео, что там ещё после Биэля с альвом? – аккуратно поторопил друга Хасид. – А то у меня, да и у тебя, работы — непочатый край.

– Так, – Тео с опаской вчитался в каракули Бигли, – дракон с балладой, леди с эротическим романом, Биэль с песней… ага… ещё два номера. Сказитель из дальнего леса. В скобках пометка, что надо уточнить и договориться. Интересно, откуда он там взялся, лес же вроде дикий совсем? Ну да ладно, посмотрим… И последнее — предсказания от госпожи Тамьяны. О Бесконечность милосердная, а это ещё кто?

– Это знаменитая гадалка, – неожиданно продемонстрировал осведомлённость император демонов, – она несколько раз приезжала в Освэш, когда я был ещё мальчишкой, но я её помню. Вот, значит, почему она исчезла отовсюду…

– Как вы там говорили, ваше величество, – Тео посмотрел на слегка смутившегося короля, – никого нет, пустынная земля, всеми заброшенный замок, ни души нет, за день слова не услышишь. Так? Да тут жизнь кипит круче, чем в столице. Я за месяц при дворе провёл меньше разговоров, чем тут за неделю.

– Молодой ещё, – монархи понимающе переглянулись и мечтательно вздохнули, – не привык пока.

– Это нормально, Тео, – по-отечески тепло сказал вдруг император демонов, – ты ведь простишь мне такую вольность в обращении? Мы ведь по сути дела коллеги в какой-то степени. А ты можешь обращаться ко мне просто – лорд Рибэйл.

– Благодарю, – Теодор даже слегка покраснел от удовольствия, ведь тех, у кого есть право так обращаться к императору демонов, можно по пальцам пересчитать. – Значит, известная гадалка… А вам она нагадала что-нибудь?

– Вот как ни странно, да, – задумчиво качнул рогами император, – и ведь всё сбылось до последнего слова. Так что не пренебрегай её советами, мой юный друг.

С этими словами и обещаниями как можно скорее прислать коммуникаторы и специалиста по боевой магии, а также договорившись о следующем сеансе связи, монархи отключились.

– А где Кеннет? С Биэлем они, насколько я понял, уже закончили, – спросил вдруг Тео, оглядевшись и не увидев своего очень-очень ответственного секретаря.

– Улетел по коридору, а потом я его не видел, – подумав, ответил принц, – не переживай, не потеряется.

Переговариваясь, ректор и принц вышли в коридор и решили вернуться в кабинет Тео, но услышали какой-то не опознаваемый на расстоянии шум. Он доносился из комнаты, которая пока была пустой.

Встревоженно переглянувшись, друзья торопливо пошли, почти побежали туда и, влетев в помещение, застыли в изумлении. На столах, на старом диване, на подоконнике и на полу высились стопки конвертов разного размера и всех мыслимых и немыслимых цветов и форм: от маленьких с цветочками и сердечками до здоровенных с гербами и вензелями.

На вершине самой высокой стопки сидел Кеннет и мрачно обозревал горы писем. Не успел Тео озвучить свой вопрос, в воздухе раздался мелодичный звонок, и на пол упало ещё несколько конвертов.

– И вот так весь день, – не глядя на Теодора, сообщил мышь, – к счастью, я имею возможность любоваться этим последние полчаса, но Христофор говорит — валятся с самого утра.

– Что это? – с глубочайшим изумлением спросил Тео.

Мышь недовольно фыркнул и с непередаваемой интонацией объяснил:

– А это письма, как ты можешь